Анатомия обмана - стр. 34
— Пошёл вон… — хнычет она.
— Чуть позже. — усмехаюсь. — Не думал, что когда-то тебе это скажу, но… раком становись.
— Что?!
— Что? Голову тебе мыть будем. Не оставлять же это безобразие как есть? Сколько ты туда вообще шампуня вылила?
— Думаешь, просто всё делать одной рукой, а? Сколько вылилось, столько и вылилось. Я пробовала с ладони, но тогда неудобно прикрывать лицо полотенцем!
— Наклоняйся, Ань, я не шучу. Не нравится слово «раком», тогда становись на исходную. Я так понимаю, ты так и хотела свои волосья помыть… Мы будем осторожны. Давай.
Немного посомневавшись, Аня всё же наклоняется. Я задаю траекторию и… оцениваю открывающийся вид.
Какой кошмар! Я долбаный извращенец!
Почему девушки так быстро взрослеют? Это вообще законно, что она вся, как… как… Это несправедливо. Я, например, ни одного восемнадцатилетнего пацана не видел, который бы выглядел лет на двадцать пять, а вот девушки уже с пятнадцати лет выглядят так, что не поймёшь, в какой она вообще возрастной категории. Безумие какое-то. Дети должны быть детьми, а не выряжаться, как с обложки журналов о моде. И уж тем более не должны быть такими… сформировавшимися.
Задыхаюсь от собственных мыслей. Изгибы фигуры манят и притягивают взгляд. Аня очень странная девушка. Я и тогда не мог поверить, что ей пятнадцать, хотя мы ни разу не оказывались в схожей обстановке, как сейчас. Она брала умом и харизмой. Теперь…
— Макс, пожалуйста, я сейчас сдохну на хрен! Что ты там возишься?
Может, они с отцом правы? Какой ребёнок в восемнадцать лет?
— Что за крики? Вы… вы чего?
С трудом отрываю взгляд от полосы спортивных штанов и поворачиваюсь на голос папы.
Он жмурится. Всё понимает. Застал меня с поличным и ему это не нравится.
— Николай Петрович, — голосит в полотенце эта ненормальная, — Я всё уберу. Вы только не сердитесь. Может… есть какой черпак, ковш, а?! Я уже сама сто раз пожалела, что сюда вошла!
***
Как же больно и стыдно! Не хотела казаться ребёнком, но лишь больше Лядовых в этом убедила.
Как стыдно…
Обматываю голову полотенцем, прикрываю руками мокрый насквозь лифчик и сдаюсь.
— Ох и Аня… — ворчит полковник. — Ничего. До свадьбы заживёт. Я сам виноват. Открыл воду в бассейне, вот она и напор убавила, а душевой насадкой я уже не пользуюсь очень давно. Душевая кабина же есть. Я больше по её части. Пусть подсохнет всё, мы ещё раз посмотрим, отработаем и, если нужно будет, перевяжем.
Не могу выдавить из себя даже банальное «спасибо». Мне так стыдно и больно, что я только и делаю, что очень часто моргаю, не пуская непрошеные и злые слёзы.