Анафем - стр. 131

– Однако его пускали туда. – Я показал на звёздокруг.

Ороло рассмеялся.

– Конечно. И, думаю, нас тоже скоро пустят.

– Почему? Откуда ты знаешь? На чём основано твоё убеждение? – спросил я, хоть и знал, что ответа не получу.

– Скажем так: я, как и ты, одарён способностью строить предположения о дальнейшем развитии событий.

– Спасибочки!

– И та же способность позволяет мне вообразить, каково быть дикарём, – продолжал Ороло. – Письма Эстемарда не оставляют сомнений, что жизнь у него нелёгкая.

– Ты думаешь, он сделал правильный выбор?

– Не знаю, – без колебаний отвечал Ороло. – Здесь большой вопрос. Чего ищет человеческий организм? Помимо еды, питья, крова и размножения.

– Счастья, наверное.

– Плохонькое счастье можно получить, если просто есть, что едят там. – Ороло указал на стену. – И всё же люди в экстрамуросе к чему-то стремятся. Они вступают в разные скинии. Зачем?

Я подумал про семью Джезри и мою.

– Наверное, людям хочется думать, что они не просто живут, но и передают другим свой уклад.

– Верно. Людям нужно чувствовать, что они – часть некоего существенного проекта. Чего-то, что будет жить и после них. Это придаёт им чувство стабильности. Я считаю, что нужда в такого рода стабильности не менее сильна, чем другие, более очевидные потребности. Однако есть разные способы её достичь. Мы можем презирать субкультуру пенов, но в стабильности ей не откажешь! А у бюргеров стабильность совсем иная.

– И у нас.

– И у нас. А вот в случае Эстемарда это не сработало. Возможно, он чувствовал, что одинокая жизнь на холме лучше удовлетворит его нужду в стабильности.

– Или просто не нуждался в ней так, как другие, – предположил я.

Часы пробили один раз.

– Ты пропустишь увлекательнейшее выступление сууры Фретты, – сказал Ороло.

– Мне кажется, ты нарочно сменил тему, – заметил я.

Ороло пожал плечами, словно говоря: «Темы меняются. Привыкай».

– Ладно, – сказал я. – Я пойду на её выступление. Но если ты всё-таки решишь уйти, пожалуйста, не уходи, не предупредив меня, хорошо?

– Обещаю, если такое случится, сообщить тебе столько предварительной информации, сколько будет в моих силах, – произнёс Ороло тоном, каким разговаривают с нервнобольными.

– Спасибо, – ответил я.

Затем я пошёл в калькорий светителя Грода и сел внутри большого свободного пространства, которое, как всегда, образовалось вокруг Барба.

Формально мы должны были называть его «фраа Тавенер», ибо это имя он получил, приняв обеты. Но некоторые люди дольше вживаются в свои иначеские имена. Арсибальт был Арсибальтом с первого дня; никто и не помнил, как его звали в экстрамуросе. Однако я чувствовал, что к Барбу ещё долго будут обращаться «Барб».