Амулет на удачу - стр. 117
Вот только Ладислас… Раз за разом я смотрела на руку, где под тканью одежды прятался браслет-татуировка невесты, и перед глазами сразу же вставал его образ. И наш первый и единственный поцелуй, пусть и не совсем настоящий. А ещё глаза, ох эти чёртовы бесстыжие глаза, темнее ночи, обжигающие, притягательные… и то как они блестели, когда рядом с ним оказывалась эта рыжая шлюшка. Проносившиеся за окном деревья, дома, и поля застлало солёной пеленой. Стоп-стоп-стоп, ещё зарыдать не хватало. Хотя освещение в вагоне было так себе, да и сумерки за окном уже притушили краски дня, так что вряд ли кто-то увидел бы мои покрасневшие глаза. Нельзя сейчас плакать, мне ещё надо хоть какой-то ночлег отыскать, поужинать и драконенка накормить. Ну а потом уже можно тихонечко и порыдать в подушку.
– Простите, – мой незваный сосед слегка дотронулся до моего плеча.
Я немедленно вынырнула из мрачных раздумий. Ох, зараза такая, я про этого странного господина совсем забыла.
– Мадемуазель, вы не окажетесь против, если немного приоткрыть окно? Душновато в вагоне.
Я молча потянулась сдвинуть стекло. Подёргав, поняла: кто-то мало ел каши. Точнее, ел давно и только за завтраком, и из-за этой рыжей сволочи и второй чёрной гадины не пообедал.
– Позвольте?
Сосед, зачем-то скинув перчатку, потянулся к окну, при этом навалился на меня всем своим немалым весом, не забыв прикоснуться к моим пальцам, которые я не сразу отодвинула от зажима стекла. Причём в том, что трогал он меня специально, я ни секунды сомневалась. Слишком быстро он положил руку на защёлку, пока я не успела отодвинуться, и потом он не просто прикоснулся, я ощутила, как на секунду он мои пальцы именно сжал своими. В вагон ворвался ледяной ночной воздух, подхвативший мои волосы и потрепавший ими незнакомца по щеке. Я вздрогнула и поёжилась от резкого падения температуры.
– Мадемуазель, вы замёрзли? У вас пальцы прямо ледяные.
Тут же уверенно содрал вторую перчатку и попытался взять мои руки в свои. При этом его голос прозвучал хрипловато, но как-то по-особенному, была в нём, я бы даже сказала, интимная такая, располагающая хрипотца. И это мне категорически не понравилось. Я торопливо села обратно на своё место и решительно засунула свои руки в карманы.
– Благодарю, но сейчас они и сами быстро согреются, – постаралась ответить как можно более резким тоном.
Пожав плечами, мужчина ещё задвинул стекло, несколько мгновений сосредоточенно всматривался в подступающую темноту, а затем, поднявшись с места, пошёл к дрожащей дверце тамбура. И что это были за домогательства в общественном месте? Фу, как же противно. Рассерженная и злая, я привстала и взяла забытую соседом газету. Хоть какая-то от этого странного типа польза. Не только отвлечься и скоротать путь. «Газета политических и литературных дебатов» давно уже не имела отношения ни к политике, ни к литературе, а была старейшим в Шатодене новостным СМИ типа наших «Известий». Для меня же самой актуальной страницей сейчас была та, где располагались объявления и вакансии, но к сожалению, предыдущий читатель сложил газетные листы в полном беспорядке. Я торопливо листала страницы в поисках нужной колонки… И непроизвольно вскрикнула от страха, чуть не выронив газету, когда увидела фотографию. Крупным планом там была моя сокурсница Лоран, к слову, одна из тех, кого вместе со мной тогда приглашали к следователю и просили поберечься. Красивое цветное изображение её изуродованного трупа украшало вторую страницу «Газеты», а текст сопровождающей статьи сухо констатировал обстоятельства. Сегодня днём была найдена убитой ещё одна студентка Академии. Слухи, которые руководство Академии и полиция в прошлый раз опровергали, подтвердились: защита сломана и тело обескровлено. Вот только каким образом тихая скромница Лоран оказалась за пределами Академгородка на самой окраине Университетского города? И ещё мне было стыдно, но я не могла отделаться от мысли, что теперь-то уж профессору Дюрану точно не до меня и моих поисков.