Амнезия - стр. 29
14
Очнулся я на качелях на веранде. Попытался открыть глаза и чуть не ослеп от невыносимого сияния. Хоть и одуревший спросонья, я сообразил, что это солнечные лучи пробиваются сквозь кроны деревьев. Я не мог пошевелиться. Даже думать было больно. Меня не рвало, по крайней мере на веранде, но вчерашняя одежда насквозь пропиталась потом. В восемь я должен был заехать за Дженни, чтобы отвести ее на детскую площадку; мы с Тришей договорились, что я позвоню за двадцать минут.
Солнце слишком высоко…
Я не мог заставить себя встать. В мозг точно вонзили раскаленный штырь. Когда я попытался выпрямиться, в желудке что-то словно опрокинулось, и пришлось опять свернуться калачиком. Глаза слезились и чесались. Я не решался посмотреть на часы в телефоне, скованный жутким предчувствием, что непоправимое уже случилось и никаких подтверждений от электронного прибора не требуется. Понятно было, что потом я помирюсь с дочкой, но прямо сейчас я пребывал в полной заднице. Целый год пытался стать для Дженни отцом, которого она достойна, и вот пожалуйста – валяюсь на веранде, как куча отбросов.
От предыдущей ночи в памяти остались лишь обрывки. Я четко помнил, что долго ворочался без сна, стараясь не думать об оставленных в «хонде» бутылках. Потом в голову закралась идиотская мысль о том, что их надо выпить поскорее, успеть проспаться и приехать к Дженни трезвым, чтобы она ни о чем не догадалась. Дальше все было как в тумане. Если беспокоишься только о том, как бы ребенок не догадался, значит, все – точка невозврата пройдена. Вопрос пить или не пить больше не стоял, я лишь мучительно размышлял – когда?
Я точно помнил, что проснулся на рассвете. В такие минуты знаешь, что пропал… Ты придумываешь себе оправдание и держишься за него всеми силами, потому что волю ты уже потерял. Ты не стоишь на краю, ты уже сорвался, невидимая зловещая сила влечет тебя вниз, и остается лишь отдаться ей.
Дальше были совсем уж бессмысленные клочки воспоминаний – и абсолютная пустота.
Я медленно, с величайшей осторожностью сел. Ощущение было такое, будто мозг плавает в озере лавы и с каждым моим движением оплавляется все сильнее. Пришлось прикрыть глаза руками, чтобы защитить их от безжалостного солнца. На полу валялась пустая бутылка. Я покачал головой, отрицая очевидное, и наконец обреченно полез в карман джинсов за мобильником. Включил его, повернул так, чтобы экран не отсвечивал.
Минуло десять утра.
Я не смог, да и не захотел сдерживать слезы. Спрятал лицо в ладонях и разрыдался от невыносимого стыда. Ничего уже не исправишь: Дженни все утро ждала папу, а он опять не пришел. В отчаянии я пнул ногой бутылку.