Амнезия - стр. 20
– В первый раз глубоко не затягивайся, вдруг и вправду не курила…
И на последовавший затянувшийся кашель последовал тройной вердикт:
– Не курила!
– Только зря сигарету испортили.
– А вот и не зря, – возразила Марьяна. – Это как раз тут случай, когда отрицательный результат тоже результат.
«Хм, ну, не курила. И что даст информация, что курила или не курила?»
– Девчонки спасибо!
– Давай! Зови, если еще какие эксперименты, – хихикнула одна из них.
– Давай прогуляемся, не в палату же идти киснуть, а ты пока можешь йогурт выпить.
И не хотелось с ней никуда идти, но Марьяна вдруг замолчала. И так непривычно стало… А за зданием больницы оказался даже не парк, а целый лес из устремившихся в небо высоких сосен. Людей здесь не было совсем, какая-то нереальная тишина и вдруг наставшее умиротворение, и тревожный, бивший в набат по вискам вопрос: «Кто я?», постепенно уступил место… не безразличию, нет. Спокойствию…
День 3 – четверг
Белые стены, белый потолок…
Кто я? Я Никто, как тот Мистер Никто из Марьяниной истории. А я даже не мистер, я просто Никто.
– Маша? – вдруг раздалось рядом. То была Марьяна.
– Что за Маша?
– Да нет, выходит, что не Маша…, – разочарованно протянула Марьяна.
– А-а-а, имена подбираешь? А Маша почему?
– Если опять с Авдотьи и Авроры начать, можно до морковкиного заговенья перебирать, поэтому я по списку самых популярных.
– До морковкиного чего?
– М-м-м… Бабушка так говорила, вот и прилипло. Ну, это такая фраза, которая означает, что хрен знает, когда это событие произойдет, потому что на деле, морковкино заговенье никогда не может произойти, так как говеть – это поститься, а постились обычно, не употребляя мясо и рыбу, а морковь никогда не относилась к продуктам, которые нельзя было есть.
«Что за ересь несет эта девица?»
– А почему морковь-то? Почему не картошка или репка?
– Ну, так как выражение народное, уже никто и не скажет. По идее любой овощ мог быть подставлен.
«Какая говорливая девица, хотя… неизвестно, что было бы без нее.»
– Смотри, еще одну интересную историю нашла, – пробормотала Марьяна, быстро двигая пальцами по экрану. – Борн, знаешь такого? А, ладно. Есть такой фильм, даже несколько, там главный герой – шпион, который потерял память. А на деле в девятнадцатом веке был такой Ансель Борн, чей случай диссоциативной фуги считается одним из первых задокументированных. Вот в честь него и назвали киношного назвали Борном. Короче, тот Борн был священником, однажды он отправился в другой город, назвался Брауном и открыл магазинчик. Спустя два месяца он проснулся и не понял, где находится, мало того, не помнил, что делал эти два месяца. Он вернулся домой, его стали изучать психологи и под гипнозом они могли общаться либо с Борном, либо с Брауном, и ни одна личность не знала про другую.