АМИН - стр. 20
Бывает и так, что целое может лишиться целостности само собой. Сначала по крупинкам, затем по осколкам, по кускам, по частям. В результате разрушится, разделится на части, развалится. Как и всё остальное в природе, металл, дерево без человеческого вмешательства могут заржаветь, сгнить в результате химических и природных воздействий. Вот так же и целые живые организмы: даже когда нет никакого конкретного вредного воздействия извне, они сами по себе – из-за собственных недостатков, внутренних противоречий, боли, раны, грусти и в основном от стыда – изнутри гниют.
Мардан сейчас был в таком состоянии. Самолёт парил над облаками. Эти шапки облаков он сначала сравнил со снегом на вершинах гор, а потом с хлопковым полем, хотя мысли о том, на что они были больше похожи – на снег или на хлопковое поле, показались ему абсурдными, и он воспринял нескончаемое облако как реальность, какая она есть. Ещё с детства отличался богатым воображением, не утратил он эту черту характера и теперь. Мардан с удивлением вспомнил, что уже девятнадцать лет прошло, когда он последний раз летал самолётом. Ещё в 1993 году он из аэропорта Бина полетел в Домодедово, и больше такие полёты не повторялись. Хотя за такой интервал времени он мало того что не возвращался на родину (сначала он легко справился с тоской по родине), ещё и в последующие годы мог во время частых поездок Ларисы с детьми в сторону Турции – в Анталию, или на берег Чёрного моря, или в Сочи, в Крым (иногда и тёща составляла им компанию) – присоединиться к ним или в крайнем случае во время деловых поездок по России со своим компаньоном Игорем мог отказаться от путешествия на поезде, послать всех к чёрту и из просторного салона самолёта наблюдать бескрайные просторы и бросаться в объятия новых адресов…
Не мог точно определить, может, разного рода угрозы: «Ты дезертир, на тебя заведено уголовное дело, если приедешь в Баку, тебя арестуют» – годами не позволяли ему покидать Москву. Он думал, что если в Баку не едет из-за страха, болезни, то и в другие места у него нет морального права ехать. Так как он не летал навестить родителей, могилы друзей, то чувство вины за всё это заставляло его отказаться и от других полётов, будь они деловые или просто для отдыха и развлечения.
К нему обратилась стюардесса. Она стояла прямо над его головой со скрипучей тележкой с посудой из стекла и пластмассы, звенящей и шуршащей при движении. Она спросила:
– Какой напиток вы предпочитаете?
Он ответил вопросом на вопрос:
– А вы что посоветуете?
Ему, полному грусти, раздираемому изнутри чувством вины, с туманом в голове, эти слова служили как бы надеждой, поддержкой. Да и сидящий рядом мужчина с родинкой на лице не был ему помощником в его отчаянном положении. Смотри, сколько они в воздухе, а он, окаянный, от газет «Известия», «Коммерсант» и журнала «Огонёк» ни на один миг не мог оторваться. Что он нашёл в этих новостях, одному Богу известно.