Американская дырка - стр. 32

Мысль эту, впрочем, я до конца не додумал, потому что в темноте надо мной звенел убийственный комар (у Артёма был только один фумигатор, и он мне не достался) – то приближаясь, то удаляясь, то замолкая, то вновь теребя струну своего изводящего писка. Казалось, этот мерзавец, этот иуда среди инсект, хитрит, коварно играет со мной, берёт на измор… Что, и с ним договариваться? Постепенно комар, как некое безусловное зло, принимал в моём воображении черты изощрённой индивидуальности, и это было невыносимо – встречи с безликим злом стоят человеку куда меньших нервов.

Я никогда не спрашивал Капитана, как удалось ему умереть, не умерев, и что покоится в его гробу на кладбище в Комарово? Во-первых, всё, что он замышлял, до того, как он это действительно вытворит, казалось невозможным, а во-вторых – моё-то какое дело?

Более того, я вообще никогда не говорил с ним об истории его преображения и ни разу вслух, даже за глаза, не назвал Капитана его настоящей фамилией. Сначала меня так и подмывало это сделать, чтобы увидеть, что получится, и попутно засвидетельствовать своё причастие к тайне, так что сдерживаться стоило труда. Потом общение с живым человеком (не ходячей легендой, не восставшим из пекла духом, а именно живым человеком) стало затмевать даже самые невероятные предположения на его счёт. А потом я привык к нему настолько, что он сделался для меня просто тем, кто есть – хотя бы и Абарбарчуком, – поскольку был интересен сам по себе, без мифологии и таинственных предысторий. То есть в жизни, как человек, он оказался занимательнее персонажа из расхожего предания. В связи с этим невольно приходилось задумываться: нет ли ошибки в том, что я принял пусть и поразительное, но всё же только внешнее сходство за свидетельство полного тождества?