Амазонки Моссада. Женщины в израильской разведке - стр. 21
Все это время Иоланду не допрашивали и не предъявляли ей обвинений. Через несколько недель ее перевели на красивую виллу, которая использовалась как специальная тюрьма для иностранок. Иоланда заболела, похудела и почти не вставала с постели. Власти явно не были заинтересованы в том, чтобы она умерла в тюрьме; ее поспешно выпустили на свободу и первым же рейсом вместе с сыном отправили во Францию.
В Париже Иоланда могла без опасений работать на Израиль. В том же году она официально присоединилась к израильской делегации на пленарном заседании ООН во дворце Шайо. Ей выдали табличку с именем и вытисненным израильским флагом. В то же время она продолжала общаться с египетскими дипломатами, а те, в свою очередь, уважали ее и обращались с ней тепло и по-дружески. Однажды в израильском посольстве приятель-клерк показал ей телеграмму, которую секретарь посольства Шмуэль Дивон отправил в Иерусалим: «Когда нужно оперативно установить контакты, – писал восторженный Дивон, – лучше Иоланды не найти». Помимо египтян, она установила прочные связи с ведущими деятелями Франции и иностранными дипломатами.
Иоланда выстраивала все эти связи ради собственной цели: она твердо верила, что между евреями и арабами может быть достигнут мир. Пока израильтяне и арабы проливали кровь друг друга по всей Палестине, она продолжала встречаться с врагами Израиля и писать меморандумы новоназначенному министру иностранных дел Моше Шарету, утверждая, что египетское правительство хочет договориться с Израилем.
В Париже она также встречалась с Шаретом, Шилоахом и другими израильскими друзьями. После окончания войны за независимость Израиля и подписания перемирия с арабскими странами все ожидали, что Иоланда приедет в Израиль. Но ее решение ошеломило всех. Вопреки всему, несмотря на бесчисленные звонки и телеграммы из Израиля, даже на гневные приказы Шилоаха, она решила вернуться в Египет!
Многие сочли это безумием. Ведь в Египте она была арестована по подозрению в государственной измене и шпионаже, вернуться туда было все равно что засунуть голову в пасть льву. Но Иоланда чувствовала, что ее место в Каире и что там она сможет снова заняться прежними делами.
Она оказалась права: Каир встретил ее с распростертыми объятиями, как будто ничего не произошло, как будто она никогда не сидела в тюрьме. Иоланда поселилась в своем прежнем доме, Жильбер вернулся в ту же школу, а ее друзья, родственники, даже египетские высокопоставленные чиновники относились к ней с былым доверием. «Все это было так странно, – сказал ей однажды Жильбер, – и самое странное было то, что никто не считал это странным…»