Амалия и мы - стр. 30

Павел снял кепку и перекрестился на золото куполов.

– Вы верующий?

Он пожал плечами. Вообще это было одно из постоянных его движений, перед тем, как ответить, коротко приподнять свои широкие плечи.

– Все люди верят. Одни верят, что бог есть, другие, что его нет, – и глядя в мои посерьезневшие глаза, улыбнулся, – это фразочка из одной нашей комедии.

Когда Павел улыбался, его круглое и обычно несколько хмурое лицо на мгновение светлело. Будто солнечный луч выпал из тучи, мир вспыхнул радостно и снова потух, снова утонул в сумраке.

– Давайте зайдем, Леа. Это русский православный храм. Пожалуй, только за границей я могу свободно зайти в церковь. Парадокс. Смешно, да?

Смешно ему вовсе не было.

Не поверите, но я впервые в жизни попала на православную службу. Она уже заканчивалась. Народу было немного. Павел купил свечи, зажег и поставил возле большого распятья. Объяснил, что ставит за упокой, за умерших. Свечей было пять. Я не стала спрашивать, за кого. Он принимал меня за француженку, поэтому подробно, как человеку, абсолютно не в теме, рассказывал о церкви, о службе. Тихо шептал, шекоча дыханием мое ухо – не хотел мешать молящимся. А я и, правда, была полным профаном, как-то ни разу в жизни не заинтересовалась ни церковью, ни религией, ни верой. Прошла мимо.

В тот день мы даже не перешли на «ты». Хотя, говорили мы с ним, как в первое парижское знакомство по-английски, поэтому «вы» или «ты» были в наших разговорах, точно не определишь. Разве что по тону. По тону, это было все-таки «вы». Он проводил меня до дома, до нашего с Клаусом дома, и мы расстались. Не совсем так. Мы говорили, о чем, не важно, да и не вспомню уже, и за разговорами прошли мимо калитки. Развернулись и снова прошли мимо. Наверное, час мы кружили вокруг дома, пока, наконец, расстались окончательно.

– Можно я приду завтра послушать ваш доклад?

– Вы же ничего не поймете.

– Ничего. Можно?

– Приходите, я буду рад.

Сухое прощание, да? Это так кажется. Все самое важное скрыто позади этих пустых слов:

– Я не хочу расставаться. А ты?

– Но ведь придется.

– Тебе все равно?

– Нет. Я тоже не хочу расставаться с тобой.

Вот так это нужно переводить.

Едва я вошла в дом, требовательно зазвонил телефон. Майкл начал орать из динамика, даже не потратившись на «здрасьте»:

– Какого черта ты привела его сюда, я же дал тебе ключ! Ты должна была отвести его на квартиру и…

Я не дослушала, что еще должна:

– Если вы, Майкл, лучше меня знаете, как совращать русских физиков, делайте это сами, ключ я вам верну.

Он захлебнулся на том конце провода, захрюкал. Это был смех.