Амальгама 2. Тантамареска - стр. 1

© Торин В.А., 2017

© ООО «Издательство «Вече». 2017

Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И прошел дух надо мною; дыбом встали волосы на мне. Он стал, – но я не распознал вида его, – только облик был перед глазами моими; тихое веяние, – и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего?

Иов. 4:13–17

Петр же и бывшие с ним, отягчены были сном.

Лк. 9:32

Я верю в ангелов,

Во всем, что меня окружает, я вижу хорошее.

Я верю в ангелов,

И когда я понимаю, что пробил мой час,

Я могу идти против течения – ведь у меня есть мечта!

ABBA, I have a dream

Пули щелкнули по железной стойке путевого указателя, продырявили в двух местах белую надпись «Венеция» на зеленом фоне большого дорожного щита и звонко вынесли правое зеркало заднего вида, оставив пустой закругленную четырехугольную рамку, как бывает с очками, если вдруг из оправы выпадает стеклышко. Глафира, пригнувшись, постаралась слиться с пленником и с мотоциклом в единое целое и до отказа провернула рукоятку газа. Мотоцикл взревел, вздыбился и помчался вперед с удвоенной мощью.

Выжать из мотоцикла максимум мешал пленник, которого девушка захватила в Гаэте. Сейчас он без сознания лежал поперек бензобака. Глафира прижимала его к мотоциклу коленями и иногда подправляла левой рукой, чтобы не сползал. Пленника терять было нельзя, его надо обязательно доставить сегодня ночью во Дворец дожей на заседание Совета Десяти, и это поручение лишало Глафиру свободы маневра.

Уцелевшее левое зеркало заднего вида безжалостно констатировало: черный джип, который она заметила еще во Флоренции, опять приближался. Из окна джипа показались угловатые очертания автомата Калашникова, из ствола полыхнуло ярким рыжим пламенем.

Теперь спасло то, что дорога резко нырнула вниз. Глафира почувствовала, как всего в нескольких сантиметрах над ее головой просвистела смертоносная очередь.

Глафира была одета в черный кожаный обтягивающий комбинезон, черные перчатки с раструбами, высокие черные кожаные ботинки, черный плащ. Плащ! Ну, конечно! Глафира замедлила сумасшедший бег мотоцикла, хладнокровно дождалась приближения джипа и, как только ствол Калашникова в очередной раз показался из окна, развязала тесемки, державшие плащ. Подхваченный встречным ветром, плащ широко распахнулся и залепил лобовое стекло машины преследователей.

Глафира опять вздыбила мотоцикл и на бешеной скорости понеслась по пустой автостраде, рассекая залитый ярким желтым цветом летний итальянский пейзаж, мгновенно уходя в точку за далекий подрагивающий горизонт. Преследователи вынуждены были остановиться: плащ плотно прилип к лобовому стеклу. Выскочивший из машины человек, судя по одеянию, монах, держал в одной руке совсем не подходивший ему по сану автомат Калашникова. На плечах монаха тоже был плащ – какого-то странного средневекового покроя, серого цвета и с большим белым крестом на спине. Крест оказался необычным: длинная вертикальная полоса и короткая поперечная, расположенная в самом низу, делали этот крест как будто перевернутым. Мужчина, чертыхаясь, сорвал плащ Глафиры (тот зацепился за дворники), бросил его на обочину и быстро прыгнул обратно в машину, громко хлопнув дверцей.

Взревел мотор, и джип опять пустился в погоню за юркой мотоциклисткой. Он нагнал свою жертву уже под самой Венецией. Расстояние между джипом и мотоциклом стало стремительно сокращаться.

Глафира видела преследователей в уцелевшее зеркало заднего вида и понимала, что в этот раз бой принимать все-таки придется. Она резким разворотом затормозила, оставив на блестящем асфальте автострады черный полукруг, поставила мотоцикл на подножку, поправила лежащего без сознания пленника. Потом спешилась, достала из сумки пистолет, хладнокровно выпрямилась и сделала несколько шагов навстречу приближающемуся джипу.

Из окон машины высунулись несколько монахов, вооруженных автоматами. Глафира подняла пистолет и, стараясь не сбивать дыхание, аккуратно прицелилась в водителя.