Амадора. Та, что любит... - стр. 17
– Да, конечно. На Рождество.
Он улыбнулся, набрал по телефону номер два, и через пять минут позвонили в дверь. Шампанское. Красавчик сунув в руку рассыльному бумажку в пятьдесят реалов.
Все-таки он был довольно мил, и я скоро примирилась с его волосатостью. В нем оказалось мало от знаменитого актера, но довольно много от благородного разбойника. Это прибавило адреналина.
– За твою красоту как не выпить! А имя у тебя – как песня…
Он с хлопком откупорил шампанское, а я силилась понять, почему имя у меня как песня.
– За твою красоту!
Пузырьки приятно щекотали мне небо.
Красавчик снял ботинки, разлегся на кровати и подозвал меня, точно кошку.
– Кис, кис, кис… Поди сюда, присядь…
Я выпила еще глоток и села подле своего ухажера. Он принялся ласкать мне волосы… Я не сопротивлялась, и он стал гладить мне плечи и спину… Потом резко остановился, чтобы вновь наполнить бокалы.
– А теперь за что выпьем?
– За то, что ты красивая. Не беспокойся – я же не говорил, что хочу с тобой переспать… Просто пригласил тебя позавтракать, ты согласилась – только и всего… На завтрак у нас шампанское. Если хочешь чего-нибудь еще…
– Мне совсем не хочется есть.
– Мне тоже. Я сыт тем, что смотрю на тебя. За твою цветущую красоту, за твой шарм, за твои прекрасные бедра… Если бы даже я их не разглядел, достаточно их представить, чтобы оказаться на седьмом небе от блаженства!!! Ну, выпьем!
Я засмеялась. Мне хотелось раздеться догола и побыть в одиночестве в этом прохладном номере. Хотелось попрыгать на кровати!.. Но здесь был красавчик, бесцеремонно тискавший мои груди. Голова шла кругом, и я ощущала, как холодок, пробегавший по спине, достигал сосков, когда к ним прикасались чужие, волосатые руки…
– Тебе нравится?
– Не знаю…
– Лучше снять кофточку и лифчик… Можно?
Я промолчала, но поскольку он читал мои мысли, то именно это и сделал.
– Красивая грудь…
Он стал целовать мне соски, я застонала – и тут все пошло-поехало. Я сама расстегнула и сняла джинсы. Все плыло перед глазами. Хотелось еще шампанского, от которого душа у меня воспаряла, а тело требовало ласк… Я выпила еще бокал и увидела себя в зеркале в одних трусиках. Эти трусики раньше носила Сильвия, моя двоюродная сестра… У меня какая-то мания – носить чужие трусики.
Я заметила, что то, что у него в штанах, сильно увеличилось в объеме… Он снял брюки и трусы – видно было, что он сильно возбужден. Петушок у него был меньше, чем у Давида, но больше, чем у Никодемуса. Он набросился на меня, как медведь, и больше не называл красивой, а красоткой, милашкой… Мне больше нравилось, когда он называл меня красивой – по крайней мере, я чувствовала себя непринужденнее… Он легонько покусывал внутреннюю поверхность моих бедер, потом полизал киску, от которой, должно быть, еще попахивало зеленым мылом. Я терпеть не могла это мыло, но мама все равно его покупала.