Алый закат в Лейкхерсте - стр. 42
– Хорошая работа, – выдавил я скупую похвалу «инженерам-богам». – В моём родильном отделении, подозреваю, её дожидаюсь я, в смысле молодой я. Утром ему исполнилось три года.
– А к вечеру будет все двадцать, – «утешил» меня Йоська. – Поеду-ка я с тобой в Москву. Где-то после полуночи намечен старт «Астры» с космодрома «Московский». Он хоть и построен на отшибе, но в черте города, близ искусственного озера и рядом с десятой МКАД. Хочу полюбоваться на феерическое зрелище с крыши твоего «Гиппократа». Представляешь? Десять тысяч гмо-детей, фактически ты, я и наши любимые полетим осваивать планету Глиезе.
В кабинете нас ждали молодые Йоська, Йоськина жена, я. Молодая Нонка воссоединилась с молодым-Я, обняла и чмокнула в лоб. «Вояж в Кейптаун откладывается», – констатировал я.
– Привет, Алесь, – небрежно сказал молодой-Я, фамильярно похлопав меня по плечу. – У тебя были трудные роды вчера, но ты справился успешно. Одобряю твоё решение поместить недовес в инкубатор. Теперь это и мой опыт. Да, кстати, в три часа старт «Астры», приглашаю тебя и твоих коллег на космодром.
Меня передёрнуло, молодой-Я был нахален, груб и самонадеян. «Мальчишка»!
– Ну, ты там не подведи, меня, нас обоих, Алесь, – напутствовал я себя молодого.
Полыхнула сотня дюз, окутав звездолёт «Астра» сине-алой плазмой. На тридцать секунд космический аппарат завис над Москвой и… внезапно превратился в яркую точку на небе. Реактивный след растворился в рассветном небе. Мы с Йоськой словно осиротели, промокнули глаза платками и спустились с крыши вниз. Захотелось побродить по улицам нижней Москвы просто так, без цели, громко петь песни, беззаботно смеяться.
Тренькали первые трамваи, чиркали по небу флаеры, медлительно плыли мультикоптеры и свистели пневмопоезда, несущиеся на монорельсах между гигаскрёбами. В домах зажигались квадратики окон, люди просыпались на работу. Я смотрел на привычную картину и радовался, что не улетел ни на какую чужую Глиезе, а остался здесь, на Земле, и могу каждый день видеть московских улиц негасимый свет.
Анархист – вождь индейцев
– Нэ. Эн. Н-нн. Нигилист. Ничего. Ничегошеньки. Ничто. Незачем, – пятилетний малыш, худенький, как все дети, начинающие в этом возрасте быстро расти, особенно в условиях малой силы тяжести, водил пальчиком по Марсианской азбуке, открытой наугад в середине. – Нигилист – пофигист.
Мальчик задумался, пробуя слово на вкус, посмотрел в окно. Бело-синяя медуза из кварцитового стекла и противорадиационного бетона, распластавшаяся на высоченном цилиндре, была зданием городской администрации, выстроенном по канонам типового проекта неомарсианской архитектуры. Над ним реяли три флага: красный с изображением Марса – штата Маринер, желто-зеленый с тремя синими звездами – городка Меркур и белый флаг с изображением сизого голубя – Единой Земли – пока неосуществленной мечты жителей обеих планет. Разнокалиберные аэродинамически-гладкие формы остальных городских построек росли из грунта как грибы-дождевики на картинках в книге «Полезные и съедобные грибы». Среди них он разглядел паукообразный корпус хлебозавода, выпекающего хлеб и булки из водорослей, вертикальную каплю видеотеки с видеокарандашами для взрослых, перевернутое блюдце поликлиники для бедных, школу выживания («из ума старых маразматиков», – всегда добавлял папа) и обычные полусферы жилых домов.