Алый пион для Офелии - стр. 6
Огонёк неожиданно угас, и старое строение погрузилось во мрак, лишив возможности не только узнать, кто мог скрываться в его стенах, но и увидеть что-либо снаружи. Офелия напряжённо сощурилась, вглядываясь в темноту, кляня в сердцах сову, которая снова принялась тревожно кричать из глубин леса. Вдруг дверь оранжереи, заскрежетав, отворилась… Невольно подавшись вперёд, Офелия затаила дыхание, готовая вот-вот раскрыть тайну…, и тут оконная рама с грохотом захлопнулась, едва не ударив её по лбу. В испуге отпрянув, она по неловкости запуталась в тяжёлых складках портьер. Почудилось, будто нежные полотна атласа обратились ледяными руками, сжавшими тело в смертельных тисках. Пульс зашёлся в висках глухим барабанным боем. Из недр груди вырвался крик, пойманный чей-то горячей ладонью, накрывшей девичьи губы. Офелия неестественно выгнулась, стараясь высвободиться из пут, едва оставаясь в сознании от ужаса. Благо, до охваченного паникой сознания, вовремя добрался встревоженный голос Адмона:
– Эй, Фе́ли, тише, это я… Я… Всё хорошо, просто дыши…
Брат попытался дотянуться до стиснутых в кулаки пальцев сестры, но его усилия оказались тщетны – путь преграждали коварные занавески. В приступе гнева он дёрнул за ткань. Часть её, затрещав, сорвалась с серебристых крючков гардины. А следом Офелия безвольно упала в его объятия, уткнувшись лицом в грудь. Она дышала пугающе часто, словно загнанная лошадь, и казалось, вот-вот захлебнётся воздухом. Окажись с ней отец, помочь бы не смог. К тому же он всегда утверждал, что так называемые «панические атаки» дочери выдумка – жестокий и бессовестный способ привлечь внимание. Но Адмон был другим. Он знал Офелию лучше, чем себя самого. И ещё в раннем детстве дал слово, что никогда её не оставит.
– Не торопись… Слышишь? – ласково прошептал Адмон, нежно проводя рукой по шелковистым волосам близняшки. – Вдох через нос, выдох через рот. Давай. Только помедленнее…
– Я что-то видела… видела в маминой оранжерее, – сбивчиво забормотала она.
– Что именно? – озадаченно справился он, бросив взор в сторону унылого строения, практически не различая во тьме его очертаний.
– Не знаю… – наконец отдышалась Офелия, взглянула в охваченные тревогой глаза брата и виновато зажмурилась, позволяя увести себя в постель. – Наверное… показалось…
– Разберёмся завтра, – и не думая ставить под сомнения слова сестры, ответил Адмон, забираясь на кровать. – А теперь спи, я буду с тобой до утра.
* * *
Офелия проснулась от тихого щелчка дверной ручки, возвестившего об уходе брата. Дождь, наконец, прекратился, и солнце, пусть неохотно, время от времени скрываясь за тучами, всё же проникало в комнату сквозь незашторенное окно. Пытливый взгляд сразу подметил, что портьера, оборванная накануне, исчезла. Осмотрев спальню, Офелия обнаружила её аккуратно сложенной на стуле возле туалетного столика.