Альянс - стр. 15
– А если кто-то похитит коробку, как я узнаю, какие дни в ней уже были? – спрашиваю я.
– Думаешь, кому-то может понадобиться тебя запутывать? – Отец откидывается на спинку и размышляет некоторое время. – Поставим тебе в комнату дедушкин оружейный сейф, можешь хранить коробку там.
– Спасибо, – киваю я.
Отец спускается в чулан за инструментами и сейфом.
– А как все остальные отличают дни? – спрашиваю у мамы. – Как вы с папой?
– Со временем ты научишься делать это без посторонней помощи, – отвечает она. – У тебя появится внутреннее чувство.
Папа возвращается с небольшим сейфом для пистолета и шуруповёртом. Мы поднимаемся в мою комнату, и отец закрепляет сейф к полу под кроватью. Я тем временем вешаю календарь на стену между грамотами за призовые места в школьных олимпиадах по физике и астрономии, потом достаю из шкафа старые футбольные кеды и вынимаю из одного шнурок, продеваю на него ключ от сейфа и вешаю на шею.
Как только отец уходит, отрываю 17 июня 2008 года от календаря и отправляю в коробку.
Листок свободно проскользнул в прорезь и стукнулся о дно куба. Я сел на пол возле кровати и прислушался к ощущениям. Впервые за долгое время мне сделалось спокойно. Это казалось странным, но такое простое действие наконец сумело вернуть меня в реальность. Я поставил коробку в сейф, запер его и снова повесил ключ на шею. Теперь сегодняшний день под контролем, он надёжно заперт, как и заперты мои страхи.
17 июня 2008 года. В этот день я потерял две вещи – на долгое время лишился боязни утратить чувство реальности и на целых 10 месяцев прекратил общение с Лютером. Он избегал встреч в школе, не ходил со мной гулять, неохотно отвечал на телефонные звонки, ограничивался лишь вечерними разговорами в Сети, в которых проявлял повышенный интерес к науке, чего раньше я за ним не замечал. Его интересовали не столько сами явления, сколько мои взгляды на них, и я охотно делился ими. Признаться честно, мне хватало и такого общения, главное, что я по-прежнему мог обсуждать с Лютером свои теории. С ним и с его отцом. И если в Поле я видел наставника, то необходимость рассказывать всё Лютеру для меня самого оставалась загадкой. Быть может, всё дело в том, что он был самым простым человеком из всех, кого я знал. Его приземлённое отношение к жизни было для меня таким же ориентиром реальности, как и запертые в сейфе календарные листки, поэтому ежевечерние разговоры с ним, пусть и в Интернете, стали для меня зависимостью, но мне было совершенно безразлично, почему он избегал личной встречи. Как выяснилось позже, он нашёл себе девушку и тратил на неё всё свободное время. Хотя, зная Трейда, думаю, это она его нашла. Как бы то ни было, с возвращением Лютера в мою жизнь было суждено закончиться и воцарившейся в ней на эти долгие десять месяцев идиллии. Всё пошло кувырком с первой же нашей встречей.