Альянс - стр. 1

Никто не сделает это за тебя…

Моя жизнь – нарастающее круженье,

я кружу над вещами давно.

Суждено ли дожить мне до высших свершений,

или к ним лишь стремиться дано?

Я кружу вокруг бога, вкруг башни высокой —

это мой многотысячный круг —

и не знаю: я буря, а быть может, я сокол,

или песни неслыханной звук[1].

Райнер Мария Рильке

Mark Frost

The Paladin Prophecy. Alliance

Лайлу Огилви нелегко было оставаться мертвым.

За последние семь месяцев медперсонал раз шесть решал, что с ним покончено, но каждый раз они убеждались: его случай – беспрецедентный.

В конце концов врачи признали, что вопрос жив он или мертв ставит их в тупик.

Все осложнялось тем, что никто со стороны не должен был о нем узнать – и семья, и школа дали подписку о неразглашении, которой строго придерживались. А правда состояла в том, что прошлой осенью, после «несчастного случая» Лайл впал в продолжительную кому, и его жизненные показатели были почти на нуле. Шесть раз его отключали от систем жизнеобеспечения, но каждый раз подключали обратно. Несмотря на все усилия, медикам не удалось привести его в сознание, хотя при этом энцефалограмма показывала впечатляющую мозговую активность.

Единственным напоминанием об Огилви в школе были частые визиты его родителей, старавшихся держаться незаметно. Они даже не стали спорить с врачами, когда те, предрекая фатальные последствия, запретили переводить их сына из реанимационного отделения в школьный медицинский центр. Ведь Лайл был не столько пациентом, сколько заключенным, и если бы он вдруг пришел в сознание, ему предъявили бы обвинения в многочисленных преступлениях.

Так что Лайл лежал неподвижно, как мраморная статуя. Иногда, без видимой закономерности, его глаза открывались, а зрачки реагировали на свет. Это был один из немногих обнадеживающих медперсонал признаков.

Из-за питания через пластиковую трубку его тело словно таяло, малейшая полнота исчезла, но внимательный осмотр выявил бы рост и укрепление всех мышц. Медсестры переворачивали пациента четыре раза в день, но, поскольку они никогда не видели его в вертикальном положении, да и специальная кровать была слишком велика, они не заметили, что он вырос на три дюйма.

Устойчивое вегетативное состояние – такой термин чаще всего использовали врачи, обсуждая болезнь Лайла. Слова эти никак не объясняли, что же действительно происходит у него внутри. Его разум так и не вернулся к пониманию слов, но если бы Лайл мог говорить, то сказал бы, что в последнее время все лучше осознает окружающее. Он мог даже с закрытыми глазами смутно «видеть» людей, которые приходили и уходили из его палаты.

И когда выпал последний снег, а лед ушел с берегов озера Ваукома, что-то странное шевельнулось внутри Лайла Огилви. Если бы его попросили описать все одним словом, он сказал бы: изменение.

Весна – это период пробуждения и роста, и внутри Огилви тоже пробудилась новая жизнь, превращая прежнего Лайла в кого-то другого, кого-то более могущественного. Странное чувство возникло и стало расти в затянутом паутиной сознании. Оно больше ощущалось, чем осознавалось, но Лайл испытывал его каждой клеточкой своего тела.

Голод.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил тренер.

Окоченевшим. Вот как Уилл себя чувствовал. И не только из-за сурового холода на улице. Это слово точно описывает то, как я себя чувствую последние пять месяцев.