Алтарь управления - стр. 2
Вручив Альке дезодорант и кое-какие мелочи раздав девчатам, Корзун ушел переодеваться на мужскую половину гримерной, впрочем, даже условно не отделенную от женской, – в диком гастрольном быту друг друга не стеснялись. Она еще раз оглядела нарядный баллончик: ага, вот он, вмятый штамп, «андреевский крест», без которого, проверив товар, на месте шлепнет торговца любой, самый загребущий полицейский! Застрелит, а тело и все вещи обольет чем-нибудь горючим и сожжет, хоть бы там была коллекция брильянтов. Так сегодня повсюду, кроме районов сплошных боев: крестик ЭВК, электронно-вирусного контроля, наносится, оттискивается, чеканится, проплавляется на всем, чем торгуют.
Когда Ростик пригласил Альку покурить, девчата понимающе переглянулись: отношения этой пары служили неиссякаемой темой для разговоров. Ростик, которого в другом месте давно называли бы Ростиславом Евгеньевичем, нескладный молодец лет сорока трех, жидковолосый, в вечном пиджаке с кожаными заплатами на локтях, безнадежно влюбленный в Альку, часто и с убытком для себя прерывал деловые разъезды, дабы поучаствовать в спектакле «Вифлеема». Актер он был неплохой; как комерсант, отважно пересекавший фронты, полезен всему театру, оттого Альку уговаривали: «Будь ласковой, не гони». Да она, собственно, и не гнала, принимала Ростиково обожание добродушно-снисходительно.
Стоя возле урны на лестничной площадке, Корзун приводил все новые примеры своей удали, часто противореча прежде сказанному.
– Заврался, зверушка! – сказала Алина, взъерошив ему волосы. Этого Ростик не терпел и сразу полез за расческой. Тогда из кармана его выпал вчетверо сложенный листок.
– А, забыл совсем! Вот, в поезде один сунул; листовка не листовка, черт ее знает, вроде – по теме нашего спектакля…
Развернув, стал читать с клоунской торжественностью:
– «Люди Земли! Грядет час Последнего Суда…» Ну, тут, как водится, про экологию, про Евразийскую войну и атомные бомбардировки. «В довершение всех наших бед и несчастий, выползшая из преступных лабораторий, поразила мир «зеленая маска»…
– Скучно, – поморщилась Алька, – все эти сектанты долдонят одно и тоже: Страшный Суд, конец, гибель… тошнит уже!
– Не скажи, выводы здесь оригинальные. Никаких призывов очиститься и покаяться, наоборот: «Осознав происходящее, мы затрудняемся назвать Бога любящим и всеблагим. Нет смысла надеяться на его жалость. Так что же, опустить руки и покорно ждать конца? Мы говорим – НЕТ! (Коментарий Альки: «Ух ты, сволочь!») Сотворив нас по образу и подобию своему, он имел неосторожность дать нам свободу воли. Первые люди на Земле уже были бунтарями! Но в чем состоял их бунт? Против злобной мощи Бога они были бессильны с голыми руками; бессильны и мы с ядерными ракетами! Адам и Ева, гордые, как сам Бог, выбрали изгнание и смерть. Будем же горды и мы. Он гонит нас в свой рабский рай, истребляя миллионами, – уйдем из его рук, отобрав свои жизни по собственной воле!»