Алтарь Святовита - стр. 8
– Первую партию продали за один день, ― мимоходом сообщила Нюра, показывая мне серого волка со смешной мордочкой, ― на днях еще продадим, только не в Пскове, а тут. Купец сюда за товаром приедет и к ливонцам повезет.
– Красиво. А чем еще торгуете?
– В основном рыбой. Я на нее уже смотреть не могу. Утром ― рыба, днем ― рыба, вечером ― тоже рыба. Скоро плавники вырастут, ― Гюнтер рассмеялся, ― или чешуя появится. В округе с едой тяжко и вяленую снетку берут охотно.
– С торговлей понятно, – сказал я. – Нюра, как ты смотришь на то, чтобы ткацкую мастерскую здесь поставить?
– Это можно, да только ни льна, ни конопли в нужном количестве тут не растет, а из крапивы одежда не ноская.
– Я не про полотно хотел поговорить, – останавливая рассуждения о сырье для тканей, произнес я. – Этого добра в каждом городе более чем достаточно. Речь идет о коврах. Зимы в этих местах суровые, думаю, спрос на ворсистые половички будет. По крайней мере, на рынках Пскова и Дерпта проблем с реализацией не возникнет. На первое время шерсть у меня возьмете, а дальше либо овец разводите, либо покупайте. Пару станков и все, что связано с ремеслом, можно привезти хоть завтра. Вдобавок к этому можно наладить выпуск лоскутных одеял из остатков шерсти и обрезков ситца. Как говорят венецианцы: себестоимость пикколо, зато на выходе полновесный матапан.
– Я же говорил, что ладья неподалеку, ― сказал Гюнтер Нюре и продолжил, обращаясь ко мне: ― А железо есть? Ворота надо закончить. Мы шкурок для оплаты подкопили.
– Есть железо, не переживай, – успокоил я Гюнтера. – Кстати, что-то я Трюггви с его бойцами не наблюдаю?
– В Пнево сидит, Воинота с переселенцами поджидает. Договаривались на начало лета, да, видимо, что-то случилось, раз нет до сих пор.
В это время к Нюре подошел Павлик и что-то сообщил ей на ухо. Девушка в ответ кивнула головой, подозвала к себе девчушку лет восьми, которая приносила игрушки, и, приказав ей забрать изделия промысла, забарабанила пальцами по столу. Через минуту на дубовых досках лежал деревянный поднос с еще шипящим от жара кабанчиком. Учитывая, что с мясом в Самолве не ахти, хозяева выставили на стол самое лучшее.
На следующее утро, когда диск солнца еще не показался из-за горизонта, но небо уже начинало светлеть, самая большая рыбацкая долбленка с нашитыми бортами отчалила от пристани, таща за собой на буксире серо-зеленый плот с округлыми боками. Из волочившегося на веревке суденышка торчали подошвы ботинок, а если прислушаться, то можно было различить тихое посапывание спящего человека. Игнат поставил парус, как только лодка миновала старую пристань, и расположился на корме. Два его сына погодки: пятнадцатилетний Улеб и Сулев, которому неделю назад исполнилось четырнадцать, управляли парусом и посматривали по сторонам.