Альпийский синдром - стр. 30

Я на мгновение забылся и проглотил слюну, но тут Даша произнесла вполголоса, но тоном непререкаемым: «Леонид Львович!» – и бутылка была отставлена, меня с серьезным видом обступили, и бородач, оказавшийся тем самым хирургом – лучшим в городе, как похвастал перед нами Синицын, – стал быстрыми жесткими пальцами ощупывать и мять мое плечо.

– Хм! – то и дело восклицал он, обдавая меня сивушным запахом. – Ну и что? И ничего особенного, обыкновенный вывих. Сейчас вправлю.

И он стал разминать передо мной и хрустеть подвижными пальцами, как будто убийца, готовый к удушению жертвы. Меня бросило в жар: как ни хотелось мне, чтобы приозерский костоправ Кукушкин был сию же минуту посрамлен и вопрос об операции отпал сам собой, волосатые руки ортопеда и его жуткие шевеления пальцами привели меня в ужас. Невольно я попятился и оглянулся на Дашу: что она?..

– Вправлять не будем, – сказала жена тем же тоном, каким несколько минут назад отрезвила пьяненького Синицына. – Сделаем сначала рентген, а там видно будет.

– Как хотите, – бородач надулся, спрятал за спину руки и отвернулся к окну. – Только рентгена у нас нет, рентгеновский аппарат на профилактике. И не скоро будет.

Когда мы вернулись домой, на скамеечке у крыльца сидела моя мать и ждала нас. Она сразу заметила, что руку мою поддерживает повязка, которую я надел в госпитале по настоянию Синицына, и хотя всегда была далеко не сентиментальна, от неожиданности (или, скорее всего, для Даши, которую не упускала случая ущипнуть) сморгнула набежавшую на глаза влагу и поджала подведенные губы. При виде матери, ее влажных глаз и поджатых губ Даша замедлила шаг, как будто хотела укрыться за моей спиной, но укрываться и отступать не умела, – и, набросив крючок на калитку, подошла к свекрови, встретила нацеленный в упор взгляд и даже подставила щеку для холодного поцелуя.