Альпийская крепость - стр. 53

– Так вот, оберштурмбаннфюрер фон Штубер уже изучает находящиеся в том районе замки и пещерные комплексы на предмет их использования, а также будет готовить базы для развертывания партизанской борьбы в тылу англо-американцев. Кстати, он специалист по замкам, у него у самого старинный родовой замок.

– Я знаком с его отцом, отставным генералом Карлом фон Штубером, – одобрил таким образом фюрер кандидатуру барона Штубера-младшего на должность коменданта крепости.

Уже после того, как они вышли из кабинета фюрера, рейхсляйтер попросил Скорцени зайти в его «скромную берлогу».

В приемной он велел адъютанту приготовить им кофе и бутерброды и обрадовался, когда тот сказал, что кипяток готов, а значит, через пару минут кофе будет на столе.

– Надолго я вас, оберштурмбаннфюрер, не задержу, но считаю, что разговор важен для нас обоих, – проговорил рейхсляйтер, наполняя рюмки испанским коньяком. – Не стану скрывать: я не всегда согласен с какими-то положениями ваших начальников – Кальтенбруннера и Гиммлера, не всегда единодушен с ними в каких-то тактических – подчеркиваю, как правило, в сугубо тактических – вопросах.

– Это уже попросту невозможно скрывать, рейхсляйтер, – напомнил ему Отто. – Да и незачем, тем более от меня.

Кабинет Бормана оказался довольно просторным, но каким-то слишком уж неуютным, захламленным кипами бумаг, газет, старых листовок и плакатов, а еще – различными брошюрками, в одинаково безликих, коричневатых обложках. Он напоминал пристанище заговорщиков, которые, побросав все улики своего сговора, бежали из него, предательски оставив своего, обескураженного провалом, в конец растерявшегося, главаря.

– К вам, Скорцени, я отношусь с особым уважением, – заверял его тем временем «главарь» огромной, правящей в рейхе партии. – Еще с тех пор, когда вы были участником путча 89-го эсэсовского штандарта в Австрии, когда вы арестовали президента Вильгельма Микласа и федерального канцлера фон Шушнига[37]. Нам не выгодно было раздувать политические страсти вокруг этого венского переворота, и только поэтому вы, Скорцени, уже тогда не стали национальным героем, каковым стали после освобождения Муссолини.

– Это не так уж важно.

– Неправда, Скорцени, каждый такой поступок неминуемо должен оставаться в истории нашего национально-социалистического движения, в истории рейха. Кстати, в каком чине вы тогда пребывали?

– Гауптшарфюрера[38].

– Всего лишь! То есть тогда вы еще даже не были офицером СС!

По-крестьянски коренастый и неповоротливый, Борман почти после каждой фразы натужно подергивал шеей, словно пробовал вырваться из туго затянутого ворота коричневой рубашки. Задав какой-либо вопрос, он с трудом запрокидывал голову и, склоняя ее на правое плечо, пытался пристально всматриваться в глаза собеседника.