Алмазный фонд Политбюро - стр. 15

Он не удержался от того, чтобы не пожаловаться на председателя Петросовета, на которого «Новая жизнь» действовала, как красная тряпка на быка, однако Луначарский довольно умело обошел столь скользкую тему, как закрытие «Новой жизни», и сразу же перешел к делу:

– Именно по этому поводу я вам и звоню. Не гоже столь крупной личности мирового значения, как вы, зарываться в будничных заботах о людях. Хотя, признаться, то, что вы принимаете самое активное участие в судьбах той части русской интеллигенции, которая осталась не у дел, достойно всяческих похвал.

Горький слышал и более комплементарные дифирамбы в свой адрес, но эти слова его невольно насторожили.

– Я, конечно, благодарствую за столь лестный отзыв обо мне, но, признаться… что-то я не понимаю вас, Анатолий Васильевич.

– Постараюсь прояснить, – произнес Луначарский, однако и следующая фраза не внесла ясности: – Не мне вам рассказывать, что время сейчас тяжелое для всех, оголенными остаются целые направления государственной важности, и правительство не может их задействовать только потому, что в стране катастрофически не хватает грамотных, преданных революции квалифицированных кадров, а из тех, кто на виду… Согласитесь, что далеко не всем крикунам можно доверить особо ответственные участки работы.

Относительно дефицита «квалифицированных кадров» Горький мог бы с ним и поспорить, однако, догадываясь, что нарком Просвещения звонит ему не ради того, чтобы устроить диспут на эту тему, вынужден был осадить себя и, привычно окая, с неискоренимым волжским говорком, пробурчал:

– Я, конечно, согласен с вами, но при чем тут я?

– Вот об этом я и хотел бы с вами переговорить. Однако разговор более чем серьезный, не телефонный, и если вы не против, то я мог бы прислать за вами машину в любое удобное для вас время.

– Хорошо, присылайте, – уже несколько заинтригованный произнес Горький, – буду готов через полчаса.

Рабочий кабинет наркома просвещения был чуток меньше гостиной в квартире на Кронверском проезде, в которой порой столовалось до тридцати человек сразу, и Алексей Максимович, никогда до этого не бывавший у Луначарского в Смольном, невольно подивился этому факту. Чего и не смог скрыть от хозяина кабинета.

– Да ничего, хватает и этого кабинета, – поднимаясь навстречу гостю, улыбнулся Луначарский. Он снял с переносицы пенсне, которое придавало ему вид маститого буржуа, двумя пальцами довольно изысканно потер переносицу и плавным движением руки пригласил Горького садиться. – Рад видеть вас, Алексей Максимович. Спасибо, что не отказали в просьбе посетить мои апартаменты.