Алмаз темной крови. Книга 1. Танцующая судьба - стр. 26

– Учитель! Если вы не выкупите ее сейчас же, то я… я не знаю, что сделаю! И потом, ну чем вам так не угодили марутские девицы?! Лично меня они вполне устраивают!

Аш-Шудах засмеялся и похлопал Арколя по плечу.

– Так что же у тебя с волосами, дева?

* * *

– Нам пришлось их остричь, детка… и вряд ли они отрастут снова.

– Это не самое страшное, правда?.. – речь все еще с трудом давалась Амариллис, даже такое ничтожное усилие, как шевеление губами, отзывалось короткими, болезненными судорогами во всем теле, измученном жестокой болезнью.

– Тебе лучше помолчать, моя дорогая, – сестра Тилита осторожно убрала со вспотевшего лба девушки непослушную прядь светлых волос, – твое выздоровление только началось, и понадобятся все силы, которыми снарядила тебя природа, дабы оно успешно завершилось. Постарайся уснуть… – она укрыла Амариллис одеялом, благословила ее и неслышно отошла.

Прошло несколько недель. Силы возвращались к Амариллис, и обычная прогулка по обители перестала требовать от нее мучительных усилий; теперь она могла позволить себе удовольствие хоть чуточку помогать тем, кто вернул ее к жизни: подать прищепки сестре, развешивающей белье, почистить фасоль или потолочь пряности в поварне, заправить душистым маслом кадильницы в Храме Добродетелей… Иногда Амариллис выходила за широкие, вечно распахнутые ворота монастыря, усаживалась на почерневшую и окаменевшую от времени деревянную скамейку и смотрела туда, где совсем недавно была вся ее жизнь.

…Теперь там была вода. Нижний Город (не самую плохую часть Свияра, разрезанного пополам бесноватой Каджей) словно накрыли огромным зеркалом ртутно-серого цвета. Порой Амариллис казалось, что так было всегда – только застывшая водная гладь, расшитая блестками солнечных бликов; прошлая жизнь представлялась уютным предутренним сном: дом… отец, мама, старшие братья и глупый щенок Облай, высокие потолки и светлые стены… внизу – ювелирная мастерская, где обжигает ноздри запах нагретого металла, наверху – мамино царство натертых полов, накрахмаленных скатертей и свежеиспеченных булочек. Будто и не с ней это было: заглядывание под руку отцу, вьющему морозные узоры из серебряных проволочек, шумные драки и нежнейшие примирения с братьями, пререкания с мамой по поводу плохо выглаженного белья, глупая болтовня с подружками, первый вышитый воротник – отцу в подарок…

Даже на совесть построенные дамбы не выдержали двух подряд лавин с Безымянного хребта; жаркое весеннее солнце превратило снег в воду, и она смела весь Нижний Город, как чистоплотная хозяйка аккуратно сметает крошки с обеденного стола. Амариллис спаслась чудом; почти треть суток она провела в холодной воде, вцепившись в невесть откуда взявшийся стул со старым, пропахшим дрянным супом засаленным сиденьем. Она не помнила ничего – ни как попала в воду, ни где ее родные… память сохранила только бесконечный холод, боль в мучительно скрюченных пальцах, да тошный суповой запах. Как и других немногих выживших в наводнении, ее поставили на ноги Дочери Добродетели.