Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Время перемен». Часть 1 - стр. 15
Что ж, кровоточивый глянец гайдаровского эксперимента над сознанием советских граждан до сих пор смущает сердца. Но нет худа без добра. Российская история учит осмотрительности, когда речь политиков заходит об очередных «новейших» преобразованиях отечественной парадигмы.
Давайте вспомним весьма странное время, когда советская государственность рушилась, подобно карточному домику, а долговязый маэстро доллар бродил, как сказочный Гулливер, на развалинах несостоявшейся коммунистической империи и помахивал сотенной ассигнацией. Он шевелил напомаженными остроконечными усиками и что-то напевал себе под нос про хеппи бёздей и йеллоу сабмарин.
Хеппи бёздей? Да кто ж не захочет хеппи бёздей для себя и собственных детишек?
– Сэр, почем ваш «бёздей»?
– Три с половиной тонны цветного металла с Красноярской ГЭС, сэр.
– Отлично, сэр! Получите…
Маэстро часто присаживался на корточки и выдергивал из толпы испуганных «коммуняк» особых наукоемких человечков. Повертев очередного очкарика в воздухе и внимательно оглядев его со всех сторон (так поступают при покупке рыбы или раба), он складывал добычу в кожаную сумку времен золотой лихорадки. Плотно прикрыв содержимое сумки рыжим потертым отворотом, маэстро смачно защелкивал увесистые бронзовые застежки.
– Aha, we've got the lovebirds! – бубнил он, жмурясь от превосходящего всякую меру удовольствия. – I will teach them to sing: «Glory to America!»
Наукоемкие очкарики исчезали в оранжевой суме, и никто их больше не видел. Поговаривали разное. Впрочем, для большинства бывших советских граждан перемены в судьбе отдельных соотечественников не были сколько-нибудь значимы. Задавленные ворохом собственных проблем, они в спешке паковали личный скарб и прятали его под «родовую притолоку» или в подпол.
Надо сказать, участь бывших советских граждан и в самом деле была незавидной. Ухабистые сапожки маэстро с коваными набойками и пяточными шпорами давили всех, кто не успел шмыгнуть с вещмешком в «благословенную» Турцию или присосаться к недроизымающим компаниям на стадии дележа.
Кто-то скажет: «Автор наговаривает на постсоветскую действительность, и ничего особенно дурного в годы перестройки не случилось. Ну покончила жизнь самоубийством дивная поэтесса военного времени Юлия Друнина.
Ну обрушилось на 99,99 % советское тягловое машиностроение. Ну пощипала перестройка советские государственные границы. Ну и что? Делов-то!..»
Даже сейчас, через тридцать лет после безудержного грабежа всего и всяк, самые отчаянные из нас (отчаянные среди отчаявшихся) верят в то, что когда-нибудь наступят благословенные для России времена и народная река вновь вольется в свое уважительное русло. Еще живы те, кто верит в растоптанный, окровавленный, поднятый ныне на смех телевизионными пересмешниками и вздернутый на дыбу олигархическими паразитами Русский национальный смысл. Однажды он воскреснет из небытия и поведет за собой народы России в светлое будущее, про которое нынче так бессовестно болтают бюрократы и политики. Конечно, можно сказать и так: