Размер шрифта

Альманах «Российский колокол» Спецвыпуск «Рождественское чудо» - стр. 11

Ирина Листвина

Родилась 23 апреля 1944 года в Новосибирске. В трехмесячном возрасте была доставлена родителями в эшелоне в послеблокадный Ленинград.

Окончила ленинградский институт ЛИТМО (1966 г.) и четыре курса вечернего отделения филфака ЛГУ (1970 г.). Работала около двадцати лет техническим переводчиком на одном из ленинградских НПО.

В первые годы перестройки испробовала ряд новых профессий – от замещения библиотекаря в Доме творчества писателей в Комарове (плюс договорная переводческая работа) до рассылки финских детских Библий во все регионы РФ. Но разнообразие длилось недолго.

Из цикла «Снего-пропады»

За две недели до Рождества

Осень, подмешавшая истому

в невесомость скудных, кратких дней.

Профиль неба в проводах, изломах,

в искрах серо-золотых ветвей.

Кажется, прозрачный этот свет

(к Рождеству, и поколеблен не был),

затемно окутав дом и небо,

смыл железо стылое на нет.

А задует и потянет вниз —

дрогнет и забьется по карнизу

мимолетно мишура ветвей

(финифть с тенью), солнечных и сизых,

проскользнет по кромке серых дней…

Смутных дней (с пером лебяжьим) шерсть,

спиц мельканье – шаткая ограда,

ненароком сбросишь петель шесть…

Вдруг в гнездо пробьется луч отрадный,

сбив завалы снега с наших душ?

(Блеск подсветки – с ярких улиц в глушь —

позовет на театральный ужин,

вот стекло заволокла не стужа —

светло-золотистое вино.)

Но надолго ли гостить, коль в лужах

кровельным железом крыто дно.

Станет ветер рыскать за углом,

вновь завьет воронку злая скорость,

чтобы оборвать с ветвей покорных

позолоту, ставшую золой.

Что ж, когда вязанья мертвый перст

запросто дотронуться посмеет —

станет острой проволокой шерсть.

А в гнезде птенец, что он сумеет?..

Но, укачивая, трепеща

кроткими безрукими крылами,

талый Ангел дня взлетит над нами,

мгла отступит, сучьями треща…

Боже, дай ему (и нам) с утра —

светлое успение утрат.

Конец 70-х

Дворцовая площадь

(Прогулка с сыном-октябренком)

В короткий час предзимнего заката
освещенность быстро меняется
Илье Литвину

Мы вместе переходим Невский,

крупинки снега на щеке,

и пять лучей из теплой детской

доверены моей руке.

Мы остановимся у сквера[1],

боясь переступить черту.

Там стягов алых с тягой ветра

игра с огнем и в чехарду.

Там клином в красках небосклона

взмах птиц, безумный и сквозной,

да Ангел на главе колонны

ввысь указует, в мир иной.

Тебе – вся даль… И я о дáли,

но с бронзой звончатых зверят

(про колокол – так разбивали,

что колокóльцы все звенят).

Нам марш – для дудочки и альта,

шаг скор и память коротка,

и клочья снега вдоль асфальта,

как в сером небе облака.

Под аркой Росси ветер ропщет,

посмотрим, стоя на юру

Страница 11

На следующую страницу