Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Они сражались за Родину» - стр. 16

– Здравствуйте, Лев Захарович. Я вчера и сегодня обдумывал ваши слова и сегодня спешу вас заверить, что не намерен задавать вопросы, содержащие гостайну. Ну вот, к примеру: в народе есть устойчивое мнение, что благодаря лично вашему упорству по насильственному внедрению идеи колхозного землепользования в тридцатые годы в стране разразился жуткий голод.

– Не следует из меня делать гидру трёхголовую. В те годы я после окончания института красных профессоров был всего лишь главным редактором газеты «Правда». И вряд ли из-за этого обстоятельства или лично из-за меня земля решила не рожать хлеб. В газете рука об руку со мной работали талантливейшие журналисты Ильф и Петров, Кольцов, да и многие другие уже известные тогда и ставшие потом выдающимися советскими писателями. Отдельные крестьяне-единоличники не могли поднять производство пшеницы до промышленного уровня, чтобы дать стране нужное количество зерна. Германская война, а следом и Гражданская война резко сократили в стране общее поголовье лошадей. Не надо забывать, что во многие семьи с войны вернулись инвалиды. А иные и вовсе потеряли кормильцев. Страна реально была разорена. Поэтому встал вопрос о закупке сельскохозяйственной техники – тех самых ста тысяч тракторов, о которых мечтал Владимир Ильич Ленин. И было бы смешно пустить трактора на возделывание отдельных наделов. Это всё равно что паровоз пустить вместо трамвая. Машина предназначена для работы на пахотных площадях, а не на приусадебных огородах. Нужно было прокормить не отдельных личностей, а всю страну. Понимаешь? Всю страну. Ведь непонимание отдельных крестьян, тех самых так называемых кулаков, доходило до того, что они избивали и убивали трактористов, тупо портили машины, курочили те самые трактора, предназначенные для общего пользования. Люди не понимали реального положения вещей. Необходимо было переломить вот это первобытное мышление. Да, приходилось наказывать. Да, сажали в лагеря. На первый взгляд это звучит не добро, но что делать. Безнаказанно это нельзя было оставлять. В лагерях приучали к коллективному труду. Приучали. Воспитывали. Меняли мышление. Жёстко. Порой жестоко. Ломка была тяжёлой. Нижняя часть общества была совершенно необразованна. Мышление – костное, если не сказать первобытное.

– В некоторых довольно широких интеллектуальных, общественных и политических кругах есть устойчивое мнение, что большевики совершили революцию в стране, где не было революционной ситуации.

– В девятьсот четвёртом году случилась Русско-японская война, Порт-Артур, Цусима, Чемульпо. Мне тогда было пятнадцать лет. Но я пытался напроситься на войну. Меня не взяли. Посмеялись и выпроводили домой. А через десять лет на германском фронте я встретил дальнего родственника. Вот он как раз попал тогда в Порт-Артур. И в составе всей российской императорской группировки угодил в плен. И вот там с ним произошла забавная история. Рядовые и офицеры сидели в отдельных камерах. Однажды японская охрана сделала выговор русским офицерам за то, что они замусорили камеру. Те вызывающе ответили, что они офицеры и даже не подумают наводить порядок. Тогда японцы привели им в камеру моего родственника, чтобы он навёл им порядок. А он сказал: «Сами насвинячили, сами и убирайте». Это была неслыханная дерзость. Наш русский офицер подскочил и ударил моего родственника. Японцы отправили солдата в карцер. Предварительно добавили ему пару тумаков. Когда вернулись на родину, его отправили в ссылку. А вот теперь скажи мне: была в России революционная ситуация? А теперь загляни в школьный учебник истории, обрати внимание на смену общественно-политических и экономических формаций в ряде европейских стран. Ты увидишь закономерность, которая могла привести любую страну Европы к революции, но привела к ней именно Россию. Почему? Да потому, что более свинского отношения к своему народу не встретил бы нигде.