Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. Велимира Хлебникова. Выпуск второй - стр. 9
– Поучительная история, – произнёс Рэм, зевая и с трудом приподнимая отяжелевшие веки.
Мне вдруг показалось, что этот однодневка-фигляр замахнулся ни много ни мало на смысл разумного обустройства Вселенной! И зачем я ему про Пандору стал рассказывать?
Чтобы побыстрее закончить щекотливый разговор, я набрал в лёгкие воздух и пробасил:
– Я, Аслонов Ромул Полладьевич, принимаю командование личным составом космической экспедиции на себя. Слушай мой приказ – всем спать!
– Ой-ой-ой, напугал даже! – пробурчал Рэм и, как сидел, повалился на ближайший плоский выступ аппаратуры.
Я смотрел на похрапывающего Рэма и припоминал невероятные обстоятельства его появления на свет. Так душа смотрит со стороны на покинутое тело. Что ж, первый день его жизни завершился. «Какой же он ещё маленький, этот верзила!» – улыбнулся я. Никогда не думал, что смогу любить другого человека как себя.
Мне всегда эта христианская заповедь казалась надуманной. Однако то, что произошло сегодня, круто изменило моё понимание жизни, сложившееся за тридцать лет моего земного обустроенного благополучия.
Часть 4. Первый монолог оружия
Утром нас разбудил непонятный шум, похожий на прощальный клёкот стаи умирающих птиц.
– Они плачут, – пояснил Рэм, протирая глаза.
Действительно, многотысячная толпа дикарей, убитая горем, стонала и проливала слёзы у подножия трапа. Каждый из них воздевал руки к небу, потом опускал вниз, сжимая ладонями лицо, и снова простирал вверх. Они что-то выкрикивали, но более всего сокрушённо мычали: «Ы-а, ы-ы…»
– Рэм, почему они плачут?
– Они горюют оттого, что ты пренебрёг их подарками. Тебе следовало их забрать. Это моя вина. Я должен был вчера сказать тебе об этом.
– Передай, что я принял дары и благодарю их…
Я хотел добавить ещё пару соображений, успокаивающих этот милый и наивный народ, но в этот миг уже знакомая огромная чёрная птица появилась над толпой. Она парила, расправив многометровые крылья и вытягивая когтистые лапы, чтобы схватить очередную жертву. Я бросился в капсулу и сорвал с аварийного щита лазерный модулятор. На долю секунды мой огненный луч опередил последнее приготовление птицы. Как подогретый нож входит в масло, так лазерная нить мгновенно разрезала птицу напополам. Оперение вспыхнуло, подобно факелу. Изумлённые дикари отпрянули от горящей птицы, и один за другим попадали ниц, прикрыв лоскутами шкур свои косматые головы. Страх и религиозный трепет объяли племя. Наступила гробовая тишина, нарушаемая только треском горящего оперения.
Постепенно дикари стали приходить в себя и подниматься, с ужасом поглядывая то на огромный догорающий факел, то на меня.