Размер шрифта

Альманах «Российский колокол» №3 2020 - стр. 5

Горьковский институт водного транспорта… Чертежи… Корабли… Ребята и девушки.

Киевский судостроительный завод «Ленинская кузница», «семейное» ее предприятие, так как отработали на нем в сумме сто лет: дедушка, папа, мама и сама Вера.

Супруг Веры Александр – первый и наипридирчивый критик ее текстов – промышляет электричеством.

Дочь Мейталь (что по-русски означает «Росинка») – красивая, 39-летняя…

Из друзей особенно любит преданных, из стран – особенно Грузию, в честь которой написала сонату (словесную, конечно), пересказала (чтоб не произнести бранное слово «перевела») часть эфемер Галактиона Табидзе. Книжица «ЭФЕМЕРЫ» включила и ее собственную «Сонату Грузию».

Третье издание «Книги Псалмов» (царя Давида, жреца Асафа, трех Кораховых сыновей-певцов, Моше-пророка, царя Шломо, Эйтана-мудреца) вышло в 2015 году. Вера извлекла из-под спуда молитвенности Псалтыря их поэзию и выдала ее на-гора современным бытовым и одновременно романтическим слогом, сохраняя верность смыслу, объему строфы и, за редкими обоснованными исключениями, букве. Книга получила премию им. Давида Самойлова.

И вот наконец-то ее собственный поэтический сборник «Вещи и Вещицы», включивший в себя все, что сделано ею на сегодняшний день.

Живет в Атлите под Хайфой. Окна – на уровне крон кедровых сосен.

Тахана́ Меркази́т

Центральная Автобусная Станция

Июль изранил и обжег Израиль.

А при жаре —

как при царе:

прогон сквозь строй

под шомполами солнца – в ад из рая —

полуденной порой.

Вот древо цеэла́ в кровавых клочьях.

Ах, что с его спиной… Ах, как клокочет

в сутулых поротых полушарах

с повальным выплеском из рваных почек

кровь… Кровь!.. А не шарлах.

Как были сизы киевские парки!..

Полны́ то снежных, то туманных глыб,

но с неких пор, пастельный мир забыв,

я хайфская, где все посадки – я́рки.

Здесь не найти холодногаммной грядки,

лишь пламенные, василек здесь – миф.

Глаз рвется к морю с круч, но при оглядке

наотмашь алым бликом бьет залив.

Асфальт тягуч – прихватывает пятки.

Подножка. Надпись: «Хайфа – Тель-Авив».

В автобусе – мороз. Снаружи – кроны

казненные!..

Мне хоть бы сквозь стекло

тончайшими перстами взгляда тронуть

их души в гнездах ран, чтоб злу назло

досталась им предгибельная ласка!

Дотягиваюсь – нет, не кровь, не краска,

а лепестки!.. От сердца отлегло.

За нами – порт, где каждый трюм, по слухам,

догнавшим нас, хоть мы и резво мчим, —

покачивается китовым брюхом,

столь перегретым, что почти живым;

заразна жизнь! – и мертвые товары

на днищах стали на подъем легки:

меняют позы, ло́мятся из тары

и перекидываются в грузовики;

а те, рыча, стоят уже на трассе;

Страница 5

На следующую страницу