Альманах «Планета людей» - стр. 12
Младший – очень любил петь в парниках. Вернее, правильнее будет сказать, что он ДУМАЛ, что пел, в то время как добровольно слушать ЭТО – было выше всяких сил. Впрочем, их родители были совсем не против: звукоизоляция в теплице была отменная, а дополнительная вибрация только способствовала скорейшему росту растений. Из этих же самых соображений мать даже музыку там включала, когда уходила.
Да, что ни говори – хорошее было время…
Вот там вот…
Не здесь, чуть правее – за теплицами в гараже (который отец почему-то любил называть «доками для переоснащения») помимо отцовского пескохода ещё располагались велогенераторы для всей семьи, одинаково полезные как в быту, так и для поддержания спортивной формы.
А ещё – там же располагался киберментальный тренажёр для обучения навыкам вождения. Честно говоря, Микай никогда не зарабатывал на нём максимальных баллов, но, тем не менее, в реальной обстановке водил, как ни странно, лучше.
…На этом самом перекрёстке он когда-то впервые поцеловался с Тиррой, когда она попросила подвезти её до дома. На этом же самом месте, чуть позднее, – он сделал ей предложение.
Вот и старая беседка – несколько другая, но, так или иначе, всё ещё узнаваемая: иногда они сидели там вечерком всей семьёй, ужинали и – смотрели на звёзды.
В этот самый миг в памяти резко всплыл образ пьяного отца, который однажды, разоткровенничавшись, сидел на этом самом месте и разговаривал не столько с сыном, сколько с самим собою.
– Звёзды, – заплетаясь, произносил он в сотый раз свою излюбленную тираду, удерживая стакан трясущимися щупальцами. – Когда-то, когда я был примерно в твоём возрасте, я часто глядел на них и задавался вопросом: а есть ли там жизнь? Ну, пожалуй, все так когда-нибудь думали: не я первый, и не я – последний. Сейчас же – я думаю совершенно по-другому. Я смотрю на них и думаю, что уж лучше бы её там и не было!
Потом – он пропускал тот стакан, который держал, затем – и другой, а следом – начинал по кругу пересказывать свою излюбленную историю о том, как его некогда похитили «бледные розовокожие создания с четырьмя различными конечностями и густой шерстю на голове», после чего проводили на нём всевозможные жуткие опыты.
При этом, что было характерно для папы, тема-то каждый раз оставалась одна, но вот детали со временем, в свете выпитого, могли и меняться.
То он божился и утверждал, что пришельцы прилетели с какой-то там Венеры, то – с Марса, порождённого больным сознанием старого алкоголика, то – вообще с Луны, а то – ещё с какой-нибудь жуткой планеты с таким же невыговариваемым названием.