Размер шрифта
-
+
Альманах «Истоки». Выпуск 15 - стр. 31
листвы переплетённой кружева
над головой,
рассветы и закаты;
дремотных трав упругих тетива
и грома отдалённого раскаты;
озноб и грохот проливных дождей
по мостовым, и радуг коромысла
в круговороте безмятежных дней,
исполненных гармонии и смысла.
Ты – кораблей бумажных паруса
в ручьях звенящих,
Фонарей мерцанье,
и утренних трамваев голоса,
и площадей застывшее молчанье.
Ты – даль иной неведомой земли,
плоды её, наполненные соком.
Ты – облако, плывущее вдали
в прозрачном небе, чистом и высоком.
Ты – небо,
в брызгах солнца столько лет
хранящее тепло и гомон птичий.
Ты – стая птиц, летящая на свет.
Ты – жизнь сама.
Не счесть твоих обличий…
Тучи
Так июльское щедрое солнце куражилось вволю,
что казалось, господство его ещё долго продлится.
На горячий и пыльный державной Москвы Капитолий
триумфатором август въезжал в золотой колеснице.
Опрокинулись дни под ногами возниц неумелых.
Осень ржавит листву, да и то это только начало.
Сотни туч вороных, и гнедых, и каурых, и серых
понеслись над землёй табуном лошадей одичалых.
Разбежались по небу. Ни богу, ни чёрту, ни ветру
ни за что не догнать – ни ответа от них, ни привета.
Осень гончих собак собирает в погоню, но тщетно —
их в уютное стойло уже не загонишь до лета.
Над полями бегут, развевают косматые гривы.
По раскисшим дорогам стучат ретивые копыта.
Это дождь барабанит мне на ухо без перерыва:
ничего не забыто, прости, ничего не забыто.
«Никто и ни в чём не виноват…»
Никто и ни в чём не виноват.
Как Джотто и Пикассо —
мы в разных системах координат,
шкалах глубин и высот,
где условные Кеплер и Птолемей
неравный ведут отсчёт.
Где линия жизни моя твоей
ни разу не пересечёт.
«Сочащиеся сумерки из пор…»
Сочащиеся сумерки из пор
пустынных улиц. Фонари и те
бессильны в этой схватке. Старый двор
почти неузнаваем в темноте,
заполнившей вселенную на треть,
где кольца дыма и вина глоток —
как средство впасть в анабиоз, и лишь
сощурен глаз, пытаясь рассмотреть
над головой нависший потолок,
фактуру стен и очертанье крыш
на фоне прохудившихся небес,
торгующих дождём из-под полы.
И, шлёпая по лужам, под навес
спешит прохожий. Сдвинуты столы
ночных кафе. И ливень льёт в окно
и превращает в хлябь земную твердь.
Ты с этой непогодой заодно.
И сердце камнем падает на дно
колодца, чьё название – не смерть
ещё, но боль. И за окном темно
как в омуте. И легче умереть.
Мой путь
Произнесу перед Творцом: за свет и краски дня
спасибо матери с отцом, зачали что меня.
Спасибо близким и родным, со мной делившим кров,
что мне глаза не выел дым и жар чужих костров.
Спасибо им, кто уберёг от стали и свинца,
за то, что я узлы дорог распутал до конца.
Страница 31