Альковные секреты шеф-поваров - стр. 10
Брайан слизнул с губ жгучую соль и, одолев еще несколько метров крутого склона, поднес ко рту бутылку газированной воды. Внизу над обрывом клубилось облачко мошкары – густое, грибовидное, каких он раньше никогда не видел; смотреть туда было страшновато. Он глотал минералку и чувствовал, как пузырьки щекочут пересохшее горло.
Теплое чувство самодостаточности переполнило его грудь. Великолепная панорама ущелья, обрамленного строгой зубчатой линией горного хребта, расплескалась перед ним во весь горизонт, под идеальный аккомпанемент в наушниках айпода: Coldplay, альбом «Parachutes». Он нажал «стоп» и сдернул провода, чтобы послушать тишину, прошитую редкими стежками птичьих криков.
Раздался хруст шагов: кто-то приближался. Полагая, что это Иэн, Брайан сказал не оглядываясь:
– Посмотри на это чудо! В такие минуты только и живешь… по-настоящему.
– Да, красиво, – согласился женский голос.
Волна панического ликования поднялась в сердце Кибби и затопила вселенную. Он обернулся – щеки вспыхнули, глаза увлажнились. Перед ним стояла Люси Мур! Цвели пронзительные синие очи, белые кудряшки танцевали на ветру… Она заговорила! С ним!
– Э-э… Д-да, – выдавил он, сорвавшись взглядом в алое ущелье ее рта.
Люси, казалось, не заметила его смущения. Сосредоточенно оценив цепочку покрытых снегом вершин, она задержалась на самой высокой.
– А слабо́ забраться во-он туда? На самый верх?
– Ну-у… зачем? По тропинке безопаснее, – спасовал Брайан. И тут же пожалел о своей робости.
Люси разом потеряла к беседе интерес; хуже того, вокруг нее возникла знакомая аура легкого презрения, типичная реакция представительниц противоположного пола, к которой Брайан уже давно привык.
– Вообще соблазнительно выглядит, – выдавил он, отчаянно пытаясь исправить ситуацию.
– Я бы с удовольствием полезла, – смягчилась Люси, но смотрела уже не так настойчиво.
Кибби замешкался и за неимением лучшего прошамкал:
– Да, было бы здорово, это правда…
Наступившее вслед за тем молчание было столь мучительным, что Кибби, умудрившийся дожить до своих двадцати с лишним лет, не поцеловав ни одной девушки, не говоря уже о большем, согласился бы до гробовой доски остаться девственником, только бы избежать этой пытки. Кровь сжигала его щеки, слезы кипели в непроизвольно моргающих глазах, сопли бежали из носа щедрым потоком, а горло пересохло так, что, попытайся он заговорить, его голос не отличался бы от хруста веток под ногами.
Выход из немыслимого тупика подсказала Люси:
– А который час?
Кибби ринулся задирать рукав с такой отчаянной поспешностью, что едва не порвал ремешок.