Алисандра - стр. 54
Ему ведь не надо знать, чем именно она меня кормила, какую воду я пила и что сон вечный.
– Ясно. Ты, оказывается, разговорчивой можешь быть. – И Алекс улыбнулся.
Ох, какой же ты… Зачем я посмотрела на его губы? Что он сказал?
Я попыталась вспомнить, но не могла отыскать в памяти последние слова. Пришлось часто моргать, словно в глаз что-то попало. Это помогло отвлечься.
Там вопрос был или нет? Может, просто кивнуть? Или улыбнуться?
– У всех комнаты такого цвета? – спросила я первое попавшееся.
– Да. После первого отбора можно будет сменить цвет и саму обстановку.
Тут Алекс посмотрел на часы, что висели над входными дверями.
– Тебе скоро на собрание.
Мне хотелось возразить, что я там уже бывала после завтрака. Но, только повернув голову и увидев расположение стрелок, я поняла, что через полчаса начнется теоретическое занятие.
– Как-то быстро время прошло. – И только потом сообразила, что сказала это вслух.
– Бывает, – Алекс снова мне улыбнулся и поднялся на ноги, протягивая руку для помощи.
На языке так и вертелся вопрос «Когда мы снова увидимся?».
Но Алекс так быстро подошел к двери, подмигнул на прощание и скрылся, что я не успела спросить. И только когда осталась в одиночестве, в голову начали просачиваться и другие, не менее интересные вопросы.
Пришлось вздохнуть и пойти на теоретическое занятие. Я снова попросила Нэсси показать дорогу. Мне осталось совсем немного, чтобы начать справляться самой с этой пока сложной задачей.
Я побывала на многочисленных лекциях в своем колледже. Преподаватели на них рассказывали увлекательные и не очень вещи. Но каждый мог хоть чем-то завлечь студента, удерживая его внимание. Не всех, но мое, по крайней мере. Мулье Экони, как его назвал вчера Ваормир, оказался худшим из повстречавшихся на моем жизненном пути преподавателей.
Голос этого кучерявого мужчины убаюкивал, был монотонным, трудно различимым и очень нудным. И хоть сидела я снова на своем третьем ряду, что был не так уж и далеко от центра, где стоял стул господина Экони, приходилось напрягать слух, чтобы попытаться услышать его скучное повествование.
И, казалось, преподаватель рассказывал интересные вещи. Про зарождение Эйшеля, важную роль этого мира среди остальных. Но как бы мне ни хотелось что-то узнать, я не смогла его слушать. Два часа длились целую вечность. Я успела задремать, найти взглядом Ишизу, нарисовать на положенном до моего прихода листе бумаги несколько рисунков. И без остановки считала. В отделке окна было тридцать два замкнутых круга, на свисающей с потолка люстре – сто двадцать восемь горящих свечей, а на уроке не спали девятнадцать девушек.