Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник - стр. 10

Мансур же в это время, пыхтя от натуги и бестолково суча руками и ногами, пытался сбросить с себя верткого незнакомца. Опыта борьбы у него не было никакого. А неизвестный, яростно рыча и отплевываясь от перьев, то и дело забивавших ему нос и рот, никак не мог выдернуть запутавшийся в материи подушки кинжал, что приводило молодого человека в неописуемое неистовство.

Стражников вывел из оцепенения окрик их господина.

– Чего вы стоите, ослы? – гаркнул Мансур, колошматя своего соперника подушкой по голове. – Уберите его с меня! Живо!

Стражники, получив наконец конкретный приказ, вцепились мертвой хваткой в Максима и оттащили его на пару метров от Главного сборщика налогов. Лезвия сабель, скрестившись, уперлись Максиму в шею, и тому волей-неволей пришлось задрать голову, чтобы не лишиться ее. Ни о каком сопротивлении с его стороны, как вы понимаете, теперь и речи быть не могло. Максим разжал пальцы и выпустил бесполезный кинжал.

Мансур завозился на полу, разгребая подушки и пытаясь принять приличествующее ему сидячее положение. Однако сесть визирю удалось далеко не сразу, но стражникам торопиться было совершенно некуда; Максиму – тем более.

– Ох-х! – устало выдохнул Мансур после нелегкой борьбы с самим собой, усевшись наконец на восточный манер и уперев руки в колени. – Так!

Сборщик налогов наконец узрел воочию поверженного разбойника и немного отодвинулся от него, спешно отгородившись от тела уцелевшими подушками.

– Уберите этого… – Мансур, морщась, слабо повел пальцами.

Сабли шаркнули.

Максим испуганно сглотнул.

– Да не его, остолопы! – рявкнул Мансур на стражников. – А вон того, черного! А презренного вора – сюда! – указал он пальцем на пол перед собой.

Стражники убрали сабли. Один из них сапогом пихнул Максима в спину, и тот ткнулся носом в пол. Другой стражник подошел к навзничь лежавшему Черному Кади, ухватил его за ноги и потащил к дверям.

– Видишь, гнусный оборванец, что ты натворил! – досадливо покачал головой Мансур, взглядом провожая волочащееся по полу тело бывшего главаря шайки разбойников. – Ты лишил меня моего лучшего человека. Что же мне с тобой теперь делать?

Главный сборщик налогов, глядя на лежащего перед ним молодого человека, не смеющего поднять голову, задумчиво огладил жидкую, не в пример усам, бороду с вкравшейся в нее ранней сединой.

– Поднимись! – приказал он спустя некоторое время.

Кончик сабли уменьшил давление на спину Максима, и тот медленно разогнулся. Глаза у молодого человека испуганно бегали, лицо сильно побледнело, а губы мелко дрожали.

– Боишься, – удовлетворенно заключил Мансур. – Это правильно! Меня следует бояться.