Алгоритм одиночества - стр. 24

– Могу я присесть?

Антон молча показал на место рядом с собой, и женщина изящно опустилась на диван.

– Мы не успели познакомиться, меня зовут Анна Хорошева.

– Да, как-то было не до общения, когда я думал, что моего отца похитили. – Антон скривился и скрестил руки на груди. – В общем, так оно и есть. Вы тоже к этому причастны?

Улыбка Анны погасла.

– Антон, послушайте, – строго сказала она. – Я понимаю, что Олег забрал Бориса Александровича из больницы без вашего согласия. Я знаю, что у вас… натянутые отношения.

Антон против воли усмехнулся на такую осторожную формулировку. Он бы назвал это скорее «взаимным неперевариванием».

– Но вы должны знать, что ваш отец сам хотел этого, – продолжила Анна.

– В каком смысле? – Антон растерялся.

– У Бориса Александровича был для Олега план действий на случай, если с ним что-то случится.

– Вы имеете в виду инсульт? Я не понимаю, отец знал об этом заранее?

– Не совсем так, – вздохнула Анна. – Как я понимаю, ваш отец думал, что в его возрасте всякое может быть. И оставил Олегу инструкции. Он хотел, чтобы мы в случае его временной недееспособности перевезли его в «Новултус».

– А вы лично видели эти инструкции? – Антон прищурился. – Или я должен поверить в это только со слов Олега?

– Я могу вас заверить, что он не стал бы действовать против воли Бориса Александровича, – прохладно заметила Анна. – Тем более я сама слышала, что ваш отец рассматривал возможность поучаствовать в проекте.

– Вы говорите об этом чипе?

– Это не просто чип, а совершенно новый подход к лечению болезней мозга. Вы слышали те звуки, что произносил Борис Александрович?

– Да. – Антон закатил глаза. – И что-то непохоже, что ваша железка чем-то ему помогла!

– Вы не правы, – отрезала Анна. – Когда я задала ему вопрос: «Слышит ли он меня?», он попытался ответить. Это значит, что ваш отец нас понимает, и, соответственно, его афазия из тотальной перешла в моторную. Не буду грузить вас научными описаниями, просто скажу, что ему стало гораздо лучше. И это за пару часов с внедренными электродами.

– Если ему стало лучше, почему тогда он говорил как младенец?

– Это называется «эмболофразия». Сейчас Борис Александрович может общаться только с помощью повторения части слова. Но, если судить по результатам работы чипа, это ненадолго. Сегодня ему нужно будет отдохнуть, а завтра я проведу необходимые тесты, и можно будет начать занятия по восстановлению речи.

– Так вы логопед?

– Вообще, я руководитель отдела нанотехнологий. Но в последнее время меня все чаще заменяют, так как я с головой погрузилась в этот проект. Я присоединилась к разработке инвазивного нейроинтерфейса около полугода назад. Я не только инженер, но еще и нейрофизиолог, поэтому Борису Александровичу и Олегу понадобились мои знания о функционировании мозга.