Альфонс нечаянно нагрянет - стр. 23
– Я помню про свадьбу! И, между прочим, твое замечание попало в строчку! А если и правда это маньяк?! Мы вот так будем сидеть и ждать, когда он доберется до нашей невесты? Моя любимая писательница про такого маньяка писала – он именно на невестах специализировался, гад! Поэтому нельзя терять ни минуты… И потом – нам надо отстоять твое честное имя, а то все как люди называются – Василиса Премудрая, Василиса Прекрасная, а ты у нас будешь Василиса Черный язык! И еще надо отстоять нашу профессиональную репутацию! Ты же слышала, эта Эмма и так уже пожалела, что нас пригласила! Ну и наговорила она опять же… Я, конечно, в такие приметы не верю, но рисковать судьбой дочери не собираюсь… – Люсе надоело шипеть обделенной гусыней, и она гаркнула: – Придумывай давай вопросы! Куда опять мне в темечко уставилась?
Никакие вопросы у Василисы не придумывались. Честно говоря, она хотела насладиться праздником еще хотя бы неделю – до четырнадцатого, как все порядочные люди. Они еще не были в гостях у Маши, мечтали сходить в театр на балет, да к тому же сегодня Володя приглашал их на какой-то беременный ужин. А если они с Люсей займутся этой несчастной невестой, то все праздники, само собой, накроются траурным венком, козе понятно. Надо, чтобы и Люся пришла к такому выводу. А она непременно придет, если Василиса оставит ее одну – ну кто еще может руководить операцией, если не Василиса? У Люсеньки без подруги моментально пропадает боевой задор.
– Люся, давай ты сейчас подумаешь, а я с собачкой погуляю. Ну, чтобы тебя не отвлекать, а потом ты мне продиктуешь эту анкету для свидетелей.
Спорить было лишним – Малыш уже давно поскуливал возле хозяек и складывал им на колени лапы.
– Хорошо, – согласилась Люся. – Только зайди в магазин, купи хлеба и батон, сделаем гренки… раз уж мы сегодня не попадем на ужин…
Василиса только мотнула головой, и через минуту Люся уже слышала ее голос в прихожей.
– Мои батоны, они же булки… – пела себе под нос ее подруга, надевая на собаку ошейник.
Василиса брела по заснеженной аллее, и даже вид пушистых яблонь в гирляндах ослепительного инея ее не умилял. На улице стояла самая зимняя погода, то есть дикий мороз. Василиса уже пожалела, что вызвалась гулять с Малышом, Люся как-то спокойнее относилась к минусовым температурам. А вот организм Василисы Олеговны совершенно не переносил холода – у нее тут же стали скрючиваться руки, даже в рукавицах, щеки приобрели лавандовый оттенок, изо рта, как у дракона, вырывались плотные клубы пара и, что неприятнее всего, сразу окоченел самый думающий орган – лоб.