Алфи и Джордж - стр. 24
– Думаешь? По-моему, вид у него еще грустный, – заметила Клэр.
– Ты слишком торопишься. Я сделал, как ты просила, у нас был кошачье-мужской разговор. Все наладится.
Они вышли из комнаты. На пороге Клэр обернулась и посмотрела на меня: слова мужа явно ее не убедили. Как и меня.
Впрочем, немного поспав, я все-таки почувствовал себя бодрее. Гости уже пришли, так что я оставил диван, желая поприветствовать своих остальных людей. Взрослые понимали и уважали мое горе, а вот с детьми мне приходилось держать лицо, точнее, морду. Особенно с Алексеем; он стал первым ребенком, с которым я подружился, и в свои без малого одиннадцать лет был крайне впечатлительным. Он бы расстроился, если бы догадался, что я грущу. Маленький Томаш, по росту уже догнавший старшего брата, был мальчиком крепким и подвижным. Чужие переживания его мало заботили. Дети Полли и Мэтта, пятилетний Генри и трехлетняя Марта, еще не доросли до того, чтобы мне сочувствовать. Я играл с ними – в основном гонял мяч или ловил ленточки, хотя это давалось мне непросто. Но когда я видел, как радуются мои друзья, и слышал их смех, сил немного прибавлялось.
Я старательно ласкался ко всем детям, особенно к Алексею; в их обществе мне становилось чуть легче. Приятно, когда все твои люди рядом, когда они тебя любят. На короткое время мне удалось чувствовать себя почти как раньше.
Мои двуногие часто ходили друг к другу в гости. Полли с Мэттом жили на нашей улице и любезно установили для меня дверцу, так что я мог заглядывать к ним, когда возникало желание. А возникало оно часто! Франческа и Томаш держали ресторан в нескольких улицах от нас, их квартира располагалась прямо над ним. Кормили там превосходно!
Кстати, о кормежке! Томаш принес из ресторана угощение для всех и сардинки специально для меня. Очень предусмотрительно с его стороны; перед сардинами я не мог устоять даже с нынешним плохим аппетитом. Я старался получать удовольствие от лакомства и от всего хорошего, что происходило в моей жизни, пусть это и было нелегко. Для меня сейчас все было нелегко, я будто увяз лапами в болоте.
– Как дела у Алфи? – спросила Франческа у Клэр.
Я все слышал; у них была манера в моем присутствии говорить так, как будто я их не понимаю. При младенцах они беседовали так же.
– Грустит. Он буквально раздавлен горем. Ест плохо, на улицу почти не выходит. Я понимаю, что это пройдет, но видеть его в таком состоянии тяжело. Сердце кровью обливается, – призналась Клэр. Она много читала, а последнее время увлеклась старыми любовными романами и стала еще сентиментальнее, чем обычно. – Бедного котика разлучили с любимой. Мы ведь понимаем, каково ему.