Альфабет - стр. 8

– А ваши коллеги, – не удержался я, – те, кто видит объекты, откуда они взялись?

Менделев посмотрел на меня с иронией (ну да, сам-то я «откуда взялся»?), но тут же стал серьезным:

– Первым я нашел Ивана. Это случилось прошлым летом. Я прогуливался по скверу и услышал шум. Парень лет двадцати стоял посреди асфальтовой дорожки и о чем-то спорил с окружившими его людьми. Подойдя ближе, я услышал его выкрики: «Это что, цирк? Розыгрыш? Зачем вы из меня дурака делаете?!» Мне стало любопытно. Я поинтересовался у одного из зевак, что происходит. Тот ответил, что парень явно сошел с ума – утверждает, будто перед ним стоит большой куб из розового камня, хотя на самом деле там ничего нет. Я пробрался ближе к парню и действительно никакого куба не увидел. Мысленно пожалев бедолагу, собрался идти дальше, но парень, чуть не плача, почему-то вдруг обратился именно ко мне: «Вы ведь не с ними, правда? Вы же видите этот куб?» Тут он провел рукой по воздуху, словно и впрямь касаясь преграды. Это выглядело настолько реально, что если бы не настоящие слезы в его глазах, я бы подумал, что это профессиональный мим. Но мимы, насколько я знаю, во время выступлений не разговаривают, и уж тем более не плачут. А на сумасшедшего парень походил и того меньше – с аккуратной стрижкой, хорошо и даже модно одетый. Между тем кто-то среди зевак подал мысль, что нужно вызвать скорую. Идею, словно искру в куче сухого хвороста, тут же раздуло пламенем по толпе: «Да-да!.. Его место в психушке!.. Пусть заберут, он может быть опасен!..» Сразу несколько человек достали телефоны и принялись названивать. И я, сам до конца не сознавая, что делаю, выкрикнул вдруг: «Не нужно никуда звонить! Это мой племянник. Сейчас я его уведу».

Дмитрий Иванович улыбнулся воспоминаниям и продолжил:

– Я взял парня за руку и, невзирая на попытки вырваться, потащил за собой, убеждая, чтобы он прекратил дергаться. Когда мы остались одни и я отпустил его руку, парень никуда не ушел. Он стоял, глядя на меня исподлобья и обиженно сопел, как дошкольник. А потом заявил, мол, вы тоже это видели. Я поинтересовался, что именно. Если его представление, то да, видел. Только посоветовал ему в следующий раз покрасить лицо белым и молчать, если уж решил стать мимом. Но парень буркнул, что никакой он не мим, и что там на самом деле был каменный куб. А потом опять сказал с вызовом, что я тоже не мог этот камень не видеть, потому что тот очень большой. И знаете до чего он в итоге договорился? Что это подстава, съемка для телешоу, где его разыграли. Еще пригрозил подать в суд, если это покажут в эфире. Он вел себя настолько естественно и правдоподобно, что подозрения о его невменяемости окончательно развеялись. Зато его слова натолкнули меня на мысль, что, вполне возможно, это не он, а как раз я стал жертвой некоего телевизионного розыгрыша. Я тоже стал невольно оглядывать ближайшие кусты в поисках оператора с камерой, но быстро опомнился. Вряд ли телевизионщики стали бы делать расчет на то, что кто-то ринется спасать подсадку. Слишком велик был риск, что кто-либо из зевак вызовет скорую или полицию. Так что вариант со съемкой я все же отмел. Тогда оставалось и впрямь думать, что парень сумасшедший. Вполне возможно, крыша у него поехала только что, поэтому и одет он в модные шмотки, и вообще не выглядит больным. Вероятно, он понял по моему лицу примерный ход моих мыслей, потому что перестал дергаться, упрямо свел брови и мотнул головой: «Идемте!» Он решительным шагом двинул назад. А мне уже на самом деле стало любопытно, что он такое придумал, да и беспокойство за него все же осталось. Короче говоря, я пошел следом.