Алевтина старшая - стр. 52
Но после смерти А.А. Нарышкина эти деревни перешли сначала к брату Льву Александровичу, а потом и к его сыну – Александру Львовичу, женатому на родной племяннице Сергея Наумовича Сенявина, и находились у него до 1815 года.
В этот период солдатская служба была тяжёлой и долгой.
Хотя теперь вместо пожизненной службы она уже и ограничивалась двадцатью пятью годами, но и тогда бы Макар Фёдорович Комаров пришёл бы домой, если бы вообще пришёл, в 1832 году в возрасте пятидесяти восьми лет. Сроки воинской службы сократились в 1793 году. И это новшество к счастью теперь коснулось рекрута Макара Комарова.
Российская рекрутская система комплектования армии того времени имела преимущества перед наёмно-вербовочной системой европейских стран. Она позволяла создать большую, однородную по национальному составу армию, и в случае военных потерь своевременно пополнять её.
С 1806 года в России стали создаваться «Запасные рекрутские депо», в которых под руководством опытных боевых офицеров рекруты проходили девятимесячное военное обучение.
Это позволяло по мере надобности полков в пополнении направлять в армию уже приученных к воинской дисциплине и обученных воинским наукам солдат, обеспечивая постоянную боеспособность этих полков, не выводя их на время из состава действующей армии.
Плановые рекрутские наборы проводились в ноябре каждого года.
Как взрослый мужчина – кормилец семьи, Макар не мог позволить себе загул перед призывом, как это было принято у молодых – двадцатилетних.
А вообще, рекрутские обряды в России, в частности в крестьянской среде, в отношении призываемых на двадцать пять лет воинской службы мужчин, укоренились давно и сводились к практически годовому загулу новобранца.
Гуляющий и развлекающийся кандидат в рекруты в этот период освобождался от работы. Его жалели, считая чуть ли не уже погибшим. В этот год домашние часто гадали, пытаясь повлиять на его судьбу.
И хотя друзья Макара по несчастью всю последнюю неделю до призыва с песнями и плясками активно гуляли на прощальных вечеринках, сам он лишь с утра за сутки до призыва сходил на кладбище в Нижней Берёзовке, поклонившись праху отца, и навестив свёкра Михаила Лаврентьева. Днём он попрощался с друзьями и родственниками, со знакомыми с детства уже пожухлыми лугами и полями, рекой Илимдиг и её притоком Кармалеей, с родным домом, пустым огородом, садом без яблок и баней. Вечером дома его мать Евдокия Петровна и жена Татьяна сели за гадание по караваю хлеба на пороге, якобы показывающему дальность его места службы от дома.