Александрия - стр. 2
– Как похожи наши судьбы…, И я заполз на самую вершину государственной власти, о которой не только не мог мечтать, я и думать об этом не мог, и спускаться с этой вершины уже не желаю.
Я сам вскарабкался сюда,
Гонимый безвозвратным чувством.
Со мной состарились года…
Политику равнять с искусством?
Смешно! И в смехе том отрава.
И кто сказать имеет право?
И в мире этом я один,
И царь, и бог, и господин.
Когда вслед за бумагой поэта он бросил папку с документами, папка упала на край стола, бумаги поэта подбросила воздушным потоком и они, поднявшись вверх, прижались к часам, закрыв циферблат, но все, что там было напечатано, на первой странице хорошо читалось. Оторвавшись от Наполеона он сам не желая того вновь прочитал: Указ №2 «О подтверждении законности состояния». Каждый, кто имеет состояние сто миллионов рублей и более обязан подтвердить законность его получения… Задумался…
Ну, сколько раз задумавшись на время,
Я сам себе на верность присягал.
Не рвался я… Всучили это бремя,
Звериный не понятен мне оскал.
Я много лет безудержен в стараньях,
Встаю в заботах с ними и ложусь.
И лучшей жизни также в ожиданьях,
Уйти сейчас? Ну как я откажусь…
– Рехнулся парень, – сказал сам себе и вернулся к книге.
«То были уже не буревестники-одиночки, возвещавшие приближение грозы. Надвигалась сама гроза, и ожесточенное сражение в сфере идей, в которое ввязывалась «партия философов», атакуя твердыни старого мира, было верным признаком приближавшегося социального взрыва огромной, небывалой еще силы, к которому шло европейское общество конца XVIII века»3.
– Великая страна с населением двести миллионов человек и не менее великой историей зависима от одного человека? От одного меня… – подумал он.
И кто я есть? Зачем в потоке славы,
Иллюзиями тешились мечты.
Я прав один, они всегда неправы,
И не достичь моей им высоты.
Вознесся так, земля уже не держит,
Трава лоснится… Хочется тепла.
Рассвет прошел, закат только забрезжит,
А с ним и жизнь под ноги утекла.
Напрасно все? К чему срывая маски…
Открыться мне, и правдою сказать.
И поделится – запросто, по-братски,
Чтобы себя потом не унижать.
Он сделал все что мог… Возможно, многого не сделал из того, что нужно было сделать. Но он так вцепился за подол власти, что оторвать его уже, невозможно не повредив сам подол. А обнаженная власть опасна, она может спровоцировать бурю ненужных эмоций. Каждый новый день его, наверное, волнует только один вопрос: «Что будет с ним?» Поэтому и обнуление сроков, и гарантии личной неприкосновенности все нацелено на одно – удержаться у власти и не пострадать потом. Наивно полагая, что такое в Александрии возможно. Он что уже не помнит про культ личности его предшественника? Он может назвать хотя бы одного правителя Александрии, которого потом не втоптали в грязь? Придут другие они, также умело двигая политические наперстки, изберут новую Думу, новый Совет Федерации, новый состав Верховного и Конституционного судов. Все ведь так просто, когда в Александрии решает только один человек. Но как это все изменить? Что сделать? Вот главный вопрос, на который нет ответа. Александрия, как и мир в целом стоят перед выбором, и выбор этот не большой. Выбирать, как всегда приходится из плохого и очень плохого. Самоочищение или саморазрушение? Самоочищение – это трудный путь человечества и его можно пройти. И Александрия может это сделать первой. Без самоочищения никакие перемены невозможны. Александрийцы еще чувствуют тот воздух, воздух побед и свершений. Пусть окончательно и бесповоротно исчез сам призрак коммунизма, который ползая по Европе пугал людей. Он не нашел пристанища и здесь, на земле гордой и независимой Александрии. Александрия как птица Феникс много раз погибала и возрождалась заново, и теперь готова к обновлению более чем какая-то другая страна мира. Нужна новая идеология, которая станет не призраком, а явью.