Размер шрифта
-
+

Александрия - стр. 17

В Москве мама в очередной раз положила меня в больницу. После отпуска я расстался с ней на удивление легко, без обычных концертов. А она с дядей Ваней поехала дальше в Семипалатинск.

Через год Ивана Матвеевича перевели на работу в аппарат ЦК КПСС, заместителем заведующего финансовым отделом. И он с семьей переехал в столицу. А вскоре устроил перевод моей маме в бухгалтерию Министерства путей сообщения.

Благодаря его содействию нам дали двухкомнатную квартиру в новом доме, и не где-то на окраине, в новостройке, а почти в центре, недалеко от метро «Сокол». Чтобы маме было удобно навещать меня в больнице после работы.


В школе я учился средне. В отличниках не ходил, но и в двоечниках тоже. Постоянные отлучки из школы в больницу не способствовали хорошей успеваемости. Но даже не в этом была главная причина моих средненьких достижений. Мой прагматичный ум просто не видел смысла в том, чтобы надрываться, дни напролет корпеть над учебниками, чтобы в конце четверти тебя при всем классе похвалила классная руководительница. Уже в то время я интуитивно придерживался главного принципа теории «экономикс» – достижение максимального эффекта при минимальных затратах.

Но в седьмом классе я очень захотел собаку. И не какую-нибудь болонку, а настоящую восточноевропейскую овчарку. Но мама, обычно потакавшая моим прихотям, на этот раз была непреклонна.

– Только через мой труп, – категорически отказала мне она. – Я лучше сама стану злой, как собака, но никакой живности в квартире не будет.

Но я был такой же упрямый, как и она. Истинный внук своего деда и истинный сын своей матери. Если какая блажь в голову втемяшится, колом ее оттуда не выбьешь. Я стал бредить собакой. Вечера напролет пропадал в районном клубе служебного собаководства.

А когда моему школьному другу Сереге Серафимову удалось сломить сопротивление родителей и ему все-таки купили щенка, я понял, что готов на любые подвиги ради собаки.

– Хорошо, – согласилась мама. – Если станешь отличником, куплю тебе щенка.

В тот момент она могла обещать что угодно, без малейшего риска, что придется когда-нибудь отвечать по принятым обязательствам. Ведь у ее сына за предыдущую четверть было всего две пятерки: по алгебре и геометрии. И то только потому, что я уже тогда испытывал странную, чуть ли не патологическую тягу к разным диаграммам и графикам. Остальные – четверки и тройки, причем с явным преобладанием последних. Особенно плохо обстояли у меня дела по русскому языку и литературе. Учительница по этим предметам меня на дух не переносила. Она была отъявленной антисемиткой и была твердо уверена, что мальчик с такой внешностью, как моя, в силу своего происхождения просто не в состоянии нормально усвоить русский язык и литературу. Даже тройки она ставила мне с натяжкой, только из страха перед директором и районо, требовавшими стопроцентной успеваемости.

Страница 17