Александр Николаевич Формозов. Жизнь русского натуралиста - стр. 23
В 1918 году Александр совмещал учебу с работой, участвовал в XVIII периодической выставке Нижегородского общества любителей искусств[45]. О революционных событиях в дневниках по-прежнему ничего нет. А некоторые его сверстники и товарищи по гимназии активно включились в новую жизнь. Один из них, Федор Семенович Богородский (1895–1959) – небесталанный живописец – вступил в 1917 году в ряды РКП(б), в 1918–1920 годах состоял в ЧК, был комиссаром отряда волжских моряков. Уже в 1950-х годах А.Н. Формозов и Ф.С. Богородский очутились в одном самолете на пути за границу. Сидя рядышком, старики предались воспоминаниям. “А, правда, Федька, что ты нашего гимназического попа расстрелял?” – спрашивал Александр Николаевич. – “Да что ты, Сашка? Я-то его и спас. Его однажды хотели поставить к стенке, а я велел отпустить”. “Бродягу-натуралиста” подобного рода деятельность не привлекала.
С 22 апреля по 25 сентября 1918 года он снова в плавании. Здесь на брандвахте № 56, курсировавшей между Костромой и Ярославлем, он был старшим рабочим и десятником, получая жалование 140 рублей плюс “доплату на дороговизну” – 190. А в октябре студента Формозова призвали в армию.
Это был едва ли не самый критический момент в Гражданской войне. К концу лета 1918 года три четверти территории страны находились в руках белых и интервентов. 2 сентября 1918 года Советская республика была объявлена военным лагерем. 30 октября создан Совет рабочей и крестьянской обороны во главе с В.И. Лениным. 26 ноября в “Постановлении ЦК РКП (б) об укреплении Южного фронта” (куда вскоре послали А.Н. Формозова), подписанном Я.М. Свердловым, говорилось: “Нужно железной рукой заставить командный состав, высший и низший, выполнять боевые приказы ценою каких угодно средств. Не нужно останавливаться ни перед какими жертвами для достижения тех высоких задач, которые сейчас возложены на Красную Армию, в особенности на Южном фронте. Красный террор сейчас обязательнее, чем где бы то ни было и когда бы то ни было, на Южном фронте – не только против прямых изменников и саботажников, но и против всех трусов, шкурников, попустителей и укрывателей. Ни одно преступление против дисциплины и революционного воинского духа не должно оставаться безнаказанным”[46]. Было решено, что к началу 1919 года Красная Армия достигнет численности в полтора миллиона человек. Мобилизовывались все родившиеся в 1889–1900 годах.
В общий поток попал и Александр Формозов. Демобилизовался он в мае 1920 года. Таким образом, около двух лет его жизни падают на участие в Гражданской войне. Казалось бы, об этом ярком периоде в биографии отца мне надо бы знать многое. Как все мальчишки тридцатых годов, я играл в Чапаева, в красных и белых. Отец в ту пору более, чем когда-либо, чувствовал себя человеком революционной формации и благосклонно наблюдал за играми во дворе. Мы распевали с ним: “Боевые ночи Спасска, Волочаевские дни”, “И с нами Ворошилов – первый красный офицер”, “С неба полуденного жара – не подступи, а конница Буденного рассыпалась в степи” и т. д. Тут-то вроде бы и рассказать сыну о борьбе с белоказаками, о своих приключениях на фронте. Но рассказов не было или почти не было. Я бы их запомнил, конечно.