Александр Николаевич Формозов. Жизнь русского натуралиста - стр. 10

Но в “Пасхальной ночи” прорывается нечто другое. Конечно, героя ее нельзя отождествлять с автором, но размышления Игнатьева показательны: “Благодаря усердию партий, свобода наиболее беспокойными элементами населения была понята как разнузданность, как право хватать всякого за горло, брать безнаказанно чужую собственность. Наиболее спокойные уравновешенные люди, благодаря неожиданному натиску оголтелых бесшабашных проповедников превратно понятой свободы, растерялись и утратили веру в пользу и даже в самую возможность свобод. Потерялась в массе населения та золотая середина, то правильное понимание переживаемого момента, которые были так необходимы для дружной плодотворной работы на пользу убитой, потрясенной войной родины. Подстрекаемые партийными людьми крестьяне потеряли свой обычный простодушный облик”[18]. Это достаточно точная передача настроений, охвативших определенные слои интеллигенции после революции 1905 года.

По-моему, перелом произошел тогда и в мировоззрении Николая Елпидифоровича. Его ранние статьи печатались в 1901-1907 годах в самой большой нижегородской газете “Волгарь”, издававшейся С.И. Жуковым (отцом археолога Б.С. Жукова). Позднее ни одной строчки Формозова в этой газете мы не находим. Времена изменились. Рассказы о жизни деревни уже не так интересовали читателей. Тут публикуются теперь Н. Агнивцев, А. Грин. Серия статей Н.Ф-ова появилась в 1911 году в “Нижегородской земской газете”. Они, на мой взгляд, иные, чем прежние. Это две сказки “Березка” и “В лесу” (характерно, что в те же годы сочиняли сказки М. Горький и Е. Чириков). Прекрасна природа, страшен вторгающийся в нее человек, губящий красоту в все живое – таков смысл сказок[19]. Очерк “Фадя (из народных поверий и суеверий)” посвящен забитому туповатому мужику. Заканчивается он словами: “и много, много, целый непочатый угол таких “Фадей” живет на родной Руси. И будут жить эти Фади – полуязычники, полудикари – до тех пор, пока свет образования широкой волной не вольется в народную массу, не осветит темных мест нашей русской жизни, не озарит Фадей знанием, истинной религией, осмысленным разумом”[20]. Это как будто почти то же, что писалось десять лет назад в статье “На Керженце”, но тон стал другим, краски мрачнее, веры в мужика меньше (сравни с образом замечательного организатора столовых Михаила Ивановича).

И, наконец, большой и, пожалуй, лучший рассказ Николая Елпидифоровича – “В лесной глуши”. Автор отправляется на охоту и навещает давнего знакомого Михаила Ивановича Шохрова – старообрядца, укрывшегося от людской неправды на пасеке, спасающего душу на лоне природы. Его настроение близко и понятно приезжему городскому человеку. Слушая пение духовных стихов, он сам думает о смерти, о покое в лесной глуши, в стороне от греховного мира