Александр Маринеско. Подводник № 1. Документальный портрет. Сборник документов - стр. 37

Совсем другая ситуация складывалась для советских подводников. На каждом из трех театров военных действий существовала своя, несравнимая с другим театром специфика. Например, на Севере противник почти не использовал для перевозок лайнеры, а на Черном море не то что 10-тысячников, там судов более 1000 брт у противника одновременно на ходу было не более двух десятков и ни одно из них не превышало 7 тысяч брт. В то же время подводники Севера и Черного моря не имели препятствий к выходу в открытое море, в то время как балтийские уже фактически с осени 1941 г. были поставлены перед необходимостью форсировать мощные противолодочные рубежи в Финском заливе. В 1943 г. и трех первых кварталах 1944 г. эти рубежи не смогла прорвать ни одна подлодка КБФ. Зато в 1942 г. и в завершающие месяцы войны после прибытия на позицию балтийские подлодки сталкивались со слабо или даже вовсе не охраняемым судоходством, в то время как на Севере с начала 1943 г. немецкое командование проводило суда в конвоях за двойной линией эскортных кораблей. В результате получалось, что для потопления скромного судна на Северном театре в рамках конкретной атаки командиру подлодки приходилось проявить куда больше мастерства, чем для потопления крупного лайнера на Балтике. Именно по этой причине в качестве мерила успеха в годы войны для советских подводников был установлен не суммарный тоннаж, а количество побед – ведь и для потопления скромной БДБ и лайнера размером со «Штойбен» требовалось попадание всего одной торпеды, и размеры судна никак не говорили о военном таланте командира, проявленном для того, чтобы эта цель отправилась на дно.

И еще один момент: статистика тоннажа, как и любая другая статистика, начинает давать правильный результат, только когда существует достаточно широкая цифровая база для анализа. Понять это можно на простом примере: глупо хвалить спортсмена за то, что он занял второе место, если в соревнованиях участвовало всего двое. Применительно к советским подводным лодкам, ни одна из которых, по подтвержденным данным, не потопила более семи судов, да и то в основном малого и среднего тоннажа, – это означает, что один «Густлоф» может «перевесить» показатели целого дивизиона субмарин Северного или Черноморского флота, а это уже противоречит всякой нормальной логике.

Но вернемся к рассмотрению последних четырех лет жизни А. И. Маринеско и начавшей набирать обороты кампании за присвоение ему звания Героя Советского Союза.

Важной вехой на пути к этому стала состоявшаяся летом 1960 г. вторая встреча ветеранов-подводников, на которой Александр Иванович познакомился с А. А. Кроном. Точнее, знакомы они были с зимы 1942 г., но настоящая дружба завязалась между ними именно тогда – в 1960 г. К тому же периоду жизни относится и запись бесед, легшая впоследствии в основу книги «Капитан дальнего плавания». Публикация статьи Крона о Маринеско в «Литературной газете» вызвала шквал писем в редакцию и разожгла интерес к теме в широких кругах населения Советского Союза. Увы, следующим импульсом стало смертельное заболевание, обнаруженное у Александра Ивановича в конце 1962 г., – рак пищевода. Об этом он признался Крону только в августе 63-го в связи с тяжелым материальным положением: оно обострилось из-за того, что больной Маринеско уже не мог работать, а одной пенсии не хватало на выплаты алиментов, по исполнительному листу и на лечение. Согласно статье Э. Поляновского, Маринеско даже написал в одном из писем к писателю фразу (сам Крон ее никогда не цитировал): «Последнее время – на 51-м году жизни я начинаю терять веру в советскую власть». На наш скромный взгляд, она звучала слишком несправедливо после того, как представители этой власти так долго закрывали глаза на проступки Маринеско, а затем отменили свои решения о наказании. Или, может, это намек на несправедливость законов, по которым следует платить алименты и выплачивать судебные иски? Возможно, это была реакция на отклоненное ЦК КПСС обращение 20 адмиралов и генералов, 6 Героев Советского Союза, 45 командиров и комиссаров подводных лодок (по информации Э. Поляновского) о назначении нашему герою персональной пенсии. Но для установления подобной пенсии существовали определенные основания. Соответствовал ли им Маринеско? Без документов ответить на эти вопросы невозможно. Зато на помощь к Александру Ивановичу пришли воспитанные этой самой советской властью люди: бывший заместитель наркома ВМФ адмирал флота И. С. Исаков и весьма известный в то время писатель С. С. Смирнов, к которым Крон обратился за помощью. Исаков ежемесячно стал высылать Маринеско по 100 рублей, С. С. Смирнов 4 октября 1963 г. посвятил «подводнику № 1» целый выпуск телеальманаха «Подвиг». После этого известность Маринеско стала всесоюзной, со всех концов страны начали приходить денежные переводы, но это уже не могло изменить печального финала – 25 ноября 1963 г. Александр Иванович умер от рака.