Александр III – богатырь на русском троне - стр. 27
По воспоминаниям самих героев, в запертой комнате они рассматривают альбом Дагмар с фотографиями Никсы. На парных снимках видно, как сильно они влюблены друг в друга. «Может ли она когда-нибудь кого-нибудь снова полюбить?» – спрашивает Александр, и умненькая девушка отвечает: «Никого, кроме его брата» – и крепко целует молодого человека. «Слезы и у меня, и у нее», – записывает в своем дневнике Александр.
Предложение сделано и с готовностью принято; дверь открывается, и все родственники бросаются поздравлять жениха и невесту. Хода назад нет.
Грустный, но спокойный Александр вернулся в Россию. Он выполнил свой долг, принес себя в жертву интересам династии. Ему хотелось рассказать обо всем матушке, поделиться своими чувствами, сомнениями. Но императрицы нет в Москве, супруг отправил ее с детьми в Ильинское; ему нужна свобода, чтобы предаться сладостному времяпрепровождению с новой фавориткой Екатериной Долгорукой.
Смерть молодого сына словно придала новые жизненные силы 47-летнему императору. Он полностью погрузился в свое чувство; семья отошла на второй план.
Большой простодушный мальчик разочарован и растерян – до него как будто никому не было дела. Отец весь в новой любви, мать в отчаянии. А он ожидал похвалы, благодарности – ведь он только что, проявив самоотречение, укрепил положение императорского дома. Наконец, родители воссоединяются, но они – каждый по себе; никогда они уже не будут единым целым, как это бывало до Долгорукой. Действия наследника рассеянно одобрили, и он снова стал сомневаться в верности избранного пути.
Тем временем Дагмар собиралась на свою новую родину. Снова вспоминает Шереметев: «Вот, наконец, появилась четырехместная коляска. Принцесса Дагмар приветливо кланялась во все стороны и на всех произвела чарующее впечатление». На всех – но не на наследника. Он мрачен и погружен в себя. Его любимая Мари отправлена в Париж, родители нетерпеливо ждут бракосочетания, а кто подумал о его чувствах? Его дурное настроение граничит с неучтивостью. «В публике стали жалеть невесту, лишившуюся изящного и даровитого жениха и вынужденную без любви перейти к другому – человеку грубому, неотесанному, плохо говорившему по-французски… Таков был отзыв придворных. Зато популярность принцессы росла. В ней видели залог благополучия, на нее возлагали всю надежду, а она своими лучистыми глазами зажигала сердца, простота ее и прелесть сулили счастье и покой»
Датская принцесса сразу приняла православие и стала для всех Марией Федоровной, а для близких – Минни. На балах Минни танцевала с упоением, Александр нервничал, танцевать не хотел и думал: скорее бы уж они повенчались. От физиологии никуда не деться, а Минни принадлежала к тому же женскому типу, что и Мещерская: изящная темноглазая брюнетка небольшого роста.