Александр II - стр. 16
Сведений о заговоре было предостаточно. Первые тайные общества стали организовываться в 1815 году и тогда же полицией начался сбор данных. К 12 декабря из Таганрога пришло донесение генерала И.И. Дибича, имелись доносы капитана Майбороды и уланского юнкера Шервуда. После совета с А.Н. Голицыным и М.А. Милорадовичем Николай отдал первые приказы об арестах. Таким образом, письмо Ростовцева большой тайны не открывало, если бы не одно обстоятельство: он назвал срок выступления и методы заговорщиков.
«Ваше императорское Величество! Всемилостивейший государь! Три дня тщетно искал я случая встретить Вас наедине, наконец, принял дерзость написать Вам. В продолжение четырех лет с сердечным удовольствием замечая иногда Ваше доброе ко мне расположение, думая, что люди, Вас окружающие, в минуту решительную не имеют довольно смелости быть откровенными с Вами, горя желанием быть, по мере сил моих, полезным спокойствию и славе России… я решился на сей отважный поступок. Не почитайте меня ни презренным льстецом, ни коварным доносчиком: не думайте, чтобы я был чьим-либо орудием или действовал из подлых видов моей личности; нет – с личною совестию я пришел говорить Вам правду…
Противу Вас должно таиться возмущение; оно вспыхнет при новой присяге, и, может быть, это зарево осветит конечную гибель России! Пользуясь междоусобиями, Грузия, Бессарабия, Финляндия, Польша, может быть, и Литва от нас отделятся, Европа вычеркнет раздираемую Россию из списка держав своих и соделает ее державою азиатскою, и незаслуженные проклятия, вместо благословений, будут нашим уделом!»
Далее Ростовцев предлагал Николаю Павловичу склонить брата Константина к принятию короны или публичному отказу от престола, дабы прекратить смуту.
Прочитав письмо, великий князь прослезился. Современному читателю, может быть, трудно поверить в подобную чувствительность, но то был век чувствительных людей. Горячо поблагодарив Ростовцева, Николай не удержался и спросил фамилий. Ростовцев, по его словам, заявил, что не знает никого, хотя «весьма многие питают неудовольствие против Вас».
На следующее утро Ростовцев обо всем рассказал Оболенскому и Рылееву. Первый сперва пригрозил ему скорой гибелью, но более разумный Рылеев сказал, что Ростовцев «не виноват в различном с нами образе мыслей». Им надо было выиграть день, успокоить Николая, и потому доверчивому, простоватому Ростовцеву Оболенский сказал, что якобы поняв свою безрассудность, они отказались от намеченных действий. Ростовцев обрадовался.
Столь много внимания декабрьскому мятежу уделено в силу его реальной значимости для судьбы России. Безумный день этот, могший стать роковым поворотом в российской истории, сильно повлиял на умы людей, заставил всерьез задуматься и совершить выбор тех, кто составлял активную часть общества. Главный герой нашего повествования оказался в центре событий. Другие герои прямо или опосредованно участвовали. Мятеж ни для кого не прошел бесследно.