Александр I = старец Фёдор Кузьмич? - стр. 37
6 марта шествие двинулось из Чесменского дворца в Петербург. День этот с утра был пасмурный, морозный, с ветром и снегом. За гробом следовали император Николай, великий князь Михаил Павлович, чужестранные принцы, герцог Веллингтон и многочисленная свита, все в черных шляпах и плащах.
В половине второго часа пополудни прибыли к Казанскому собору. Здесь в продолжение семи дней закрытый гроб Александра был выставлен на поклонение народу. Собор посетила огромная масса людей. Тарасов утверждает, что «императору было доложено об открытии гроба для жителей столицы, но его величество не изъявил на то своего согласия, и, кажется единственно по той причине, что цвет лица покойного государя был немного изменен в светло-каштановый, что произошло от покрытия его в Таганроге уксусно-древесною кислотою, которая, впрочем, нимало не изменила черт лица».
Но Волконский еще 7 декабря 1825 года так писал из Таганрога Г.И.Вилламову по поводу этого: «Мне необходимо знать, совсем ли отпевать тело при отправлении отсюда, или отпевание будет в Санкт-Петербурге, которое, ежели осмеливаюсь сказать свое мнение, приличнее, полагаю, сделать бы здесь, ибо хотя тело и бальзамировано, но от здешнего сырого воздуха лицо все почернело, и даже черты лица покойного совсем изменились, через несколько же времени и еще потерпят; почему и думаю, что в Санкт-Петербурге вскрывать гроба не нужно, и, в таком случае, должно будет здесь совсем отпеть, о чем и прошу вас испросить высочайшее повеление и меня уведомить через нарочного».
13 марта 1826 года в 11 часов при сильной метели погребальная процессия направилась из Казанского собора в Петропавловскую крепость. Она следовала по Невскому, Большой Садовой, Царицыну лугу, через Троицкий мост. В тот же день происходили отпевание и погребение. Во втором часу пополудни пушечные залпы возвестили миру, что Александр предан земле.
За несколько дней до погребения Николай I писал Лагарпу следующее: «Посреди самого печального торжества и, так сказать, на могиле того, коего мы оплакиваем кончину, отвечаю вам на письмо ваше от 16 января. В подобную минуту мысль моя должна, по естественному течению, перенестись на вас, и я еще живее мог оценить те чувства, кои вы мне выражаете. На ваших глазах, вашими попечениями развивались первые семена тех благородных качеств, которые из императора Александра сделали славу России и которые приобщили все человечество к плачу об его утрате. Мое сердце подсказало мне то, что должно было происходить в вашем, когда вы имели несчастие узнать, что этот великий монарх взят от нас, от нашего уважения и наших надежд. Связь, существующая между нами вследствие этой общей скорби, останется для меня всегда священной. Поверьте, что я никогда не забуду ни привязанности к вам покойного моего брата, ни минут, проведенных мною самим с вами, и что мне всегда приятно будет возобновить вам уверения в искреннем моем уважении».