Албазинец - стр. 49

Федор даже поперхнулся, услышав эти слова.

– Глупый ты старик! – не удержавшись, воскликнул он. – Ты глянь: уже почти вся Европа лежит у ног нашего государя, а что твои манзуры? Да мы с нашими пушками такое можем сотворить – мало не покажется!

Лавкай как-то хитро посмотрел на него.

– Слово – это еще не дело, – усмехнувшись, произнес он. – Вот ты говоришь: пушки… Отчего ж вы тогда сдали маньчжу Албазин? Отчего сдали Кумарскую крепость? Я сам видел, как гибли ваши люди, как воины императора жгли и разрушали ваши селенья. И ничего твои хваленые пушки не смогли сделать.

Федор нахмурил брови.

– Ну, что было, то было, – проговорил он. – Но ведь тогда и время было другое. Сегодня Русь уже не та, понимаешь, старик? Скоро на Амур прибудет огромное войско, которое встанет гарнизонами по всей границе. Хотя прежде надо эти границы установить. Ты вот, княже, человек бывалый, но и ты, поди, не знаешь, где тут есть граница. Так ведь?

– Не знаю, – согласился тот.

– Ну вот, закон нужен, тогда и порядок будет. А пока же мы с манзуром к друг другу безнаказанно гуляем. Да было б хоть с миром ходили. А то ведь… – Федор вдруг внимательно посмотрел на старика. – Разве ты, княже, не чуешь, что порохом запахло?

– Чую, чую, – кивнул тот. – Коль оросы вернулись на Амур, обязательно война будет. И кто в ней победит, неизвестно. Был бы жив ваш Хабар, – тогда другое дело. Шибко храбрый был атаман! Жаль, врагами расстались, а то бы друзьями были верными. Ты просил меня рассказать о нем? Ну так слушай…

Лавкай никогда не забудет ту зиму 1652 года. Тогда Ярко Хабаров со своими людьми уже овладел крепостями даурскими и велел даурам платить ясак русскому царю. Те упрямились. Пытались договориться с атаманом. А у того одно слово: коритесь! Иначе худо будет. Ну и где надо силу применил. Многие князья вконец перестали сопротивляться и приняли власть белого царя. Но только не Лавкай. Не хотел он быть под пятою московского богдыхана. Думал, задобрит Хабара (кто ж откажется от дорогих подарков?), и тот оставит его в покое. Вот и повез ему два мешка мягкой рухляди.

– Воро-о-та! Эй! Гой! Гой! Гой! – ранним морозным утром послышался громкий гортанный голос у крепостных стен Ачан-городка.

На высоком земляном валу тут же показался бородатый стрелец в зипуне и островерхой лисьей шапке с тяжелым фитильным мушкетом в руках.

– Кто такие? Что надоть? – сонно спросил он.

Разглядев внизу пару саней, запряженных по две лохматых лошади гусем, снова спросил:

– Говорю, кто такие и с чем прибыли?

– Ну открывай же, орус! Князь едет. Шибко большой князь. Хабара атамана говорить, ясак ему дарить, грамота писать, – послышалось в ответ.