Албазинец - стр. 29
– Ну, что встали? Гайда! Гайда!.. – глядя на то, с какой опаской люди входят в воду, настоятельно требовал он.
– Эй, народ! А ну давай, слухай старца! Да не боись, не унесет вас вода – гляньте, какая тишь-то на реке, – пришел на помощь Гермогену дюжий диакон Воскресенской церкви Иона, прозванный казаками Кувалдой за то, что тот часто в спорах вместо слова употреблял кулак.
Это был бывший полковой священник, которого прибила к здешнему берегу все та же переселенческая волна. За какие-то там недобрые делишки ему было запрещено служение и рясоношение, более того, его ждала тюрьма и отлучение от Церкви, но он сбежал и теперь чувствовал себя в безопасности в этом далеком диком краю.
Иона был известный бражник, и перепить его едва ли кто из казаков мог. Разве что Игнашка Рогоза, верный сподручник Черниговского. Человек он вроде на вид хлипкий, но пьет – будь здоров!
Впрочем, были и другие лихие бражники, которые могли претендовать на роль первых здешних пьяниц. Одни из них еще недавно пили мед да брагу с самим Стенькой Разиным, кочуя где на стругах, где на лошадях по бескрайним просторам Московии и грабя всех, кто попадал им под руку. Те же, к примеру, Гридя Бык, Иван Шишка по прозвищу Конокрад, Семен Онтонов, Карп Олексин, Фома Волк, Григорий и Леонтий Романовские… Те еще висельники и ярыги, сбежавшие на Амур от государева гнева.
И все же с Ионой тягаться было себе дороже. Иные казаки, чувствуя в себе силушку, не раз пытались на спор перепить его, после чего, охая и страдая, сутками отлеживались где-нибудь в тени под телегой, требуя загробным голосом от жен своих холодного кваса, а лучше огуречного рассола. А тому хоть бы что. Бывало, с вечера осилит вместе с товарищами баклагу – добрый бочонок ядреной браги, – а утром встанет, сорвет на огороде хряпы, изжует ее и на службу, на ходу отрыгивая капустой и отравляя округу своим убийственным перегаром.
Когда кто-то выговаривал ему за его бесконечное пьянство, мол, побойся Бога, не пей как лошадь, он только смеялся тому в лицо. Дескать, не грози попу церковью, он от нея сыт живет! Разве вам не ведомо, что у нас и губка пьет, и растенья, и трава, та же земля пьет? Так почему ж я не могу выпить? Чем я хуже? И вообще, мол, нечего на меня яриться – я ж вам ни какая-нибудь там загулявшая стрелецкая жонка. Я самый что ни на есть помощник настоятеля церквы, и меня не бранить, а слухать надобно, ибо я вещаю гласом Божьим.
Это он говорил с необыкновенно серьезным и важным видом, после чего склонявшему его к разуму человеку ничего не оставалось, как прикусить язык. С небом оно спорить и браниться небезопасно.