Алая Завеса. Наследие Меркольта - стр. 37
– И всё?
– Да, на этом всё. Халари придуман второсортным писателем из восточного Союза, и ничего более. Уверяю вас, ни в одной другой книге вы не встретите этого имени.
Юлиан молчал. Он не верил в то, что знания Лиама Тейлора ограничиваются только этим.
– Тогда почему Сорвенгер произнёс это?
– Цитировал Меркольта. Вернее его выдуманные фразы. Не знаю, для чего, но всё это напоминает помешательство.
Вряд ли такой искушённый человек как Сорвенгер смог проникнуться второсортной, по словам Тейлора, книгой.
– Всё это очень странно, – подытожил Юлиан.
– Не ищите везде скрытых знаков и посланий, герр Мерлин, – сказал Тейлор. – Жизнь куда проще, чем вы думаете. Зачастую, всё что вам кажется необыкновенным, оказывается самым банальным. Вас может ожидать разочарование.
– Хорошо. Я постараюсь не думать об этом.
В скором времени поезд начал замедлять своё движение, и спустя несколько минут полностью остановился. Юлиан протёр запотевшее в окно, и оно открыло ему панораму железнодорожного вокзала Свайзлаутерна.
На перрон падали крупные хлопья пушистого снега. Он едва ли не полностью покрыл неприкрытую голову Юлиана и воротник его пальто, а так же смог проскочить внутрь сквозь шарф. Юлиан ощутил прохладу в районе лопаток.
– Не Лондон, конечно, – посетовал мистер Тейлор. – Но что имеем, тому и рады.
Он отряхнул свой чемодан.
– Здесь в сто раз лучше, чем в мерзком Лондоне, – ответил Юлиан.
Лиам Тейлор улыбнулся и похлопал юношу по плечу.
– Такси ждёт, – сказал он. – Едем в академию.
Юлиан коротко кивнул.
Должен ли он был ощутить чувство ностальгии из-за возвращения в то место, что недавно покинул? Юлиан не знал. Не знал и Тейлор, потому оставалось лишь додумывать самому.
Ностальгию ощущают тогда, когда скучают по каким-то местам, людям или событиям, но не тогда, когда возвращаются. Юлиан же был уверен, что именно ностальгию сейчас он и должен ощущать.
Он отряхнул снежные ботинки и уселся на заднее сиденье старого чёрного автомобиля.
Это не отнять ни у Лондона, ни у Свайзлаутерна – абсолютно все таксисты водили чёрные и неприметные машины, будто другие были под строжайшим запретом.
Всю дорогу до Академии Юлиана преследовали знакомые места. Он наткнулся и на цветочный магазин «Прелести Анны», и на пепелище дома Золецкого, и на злосчастное депо. Каждое из этих мест отправляло его в прошлое и било по самому больному месту.
Повезло, что по пути им не встретились ни особняк Ривальды, ни дом Лютнеров. Юлиан знал, что не выдержал бы и пустил слезу. Увы, он пока не готов к этому.
Такси остановилось, не доезжая до академии.