Алая тигрица - стр. 42
Но прикосновение его большого пальца, теплого и грубого, к ее подбородку, выдернуло ее из воспоминаний. Ее глаза распахнулись. В тишине он сократил расстояние между ними, даже не пошевелив воздух.
Кто был этот человек? Этот молчаливый воин, который стоял перед ней, непроницаемый и холодный, как лед, свирепый, как огонь?
– Я хочу вступить в ряды принцессы Анастасии, – сказал егерь.
Линн заставила свое лицо стать маской, зеркалом, отражающим его слова.
Он продолжил:
– Через два дня, когда я сделаю необходимые приготовления, приду за тобой в полночную смену. И мы покинем это место вместе.
Два дня. Ее мысли закружились.
Егерь поднял кинжал, и на этот раз Линн не смогла удержаться, чтобы не отпрянуть.
– Собираешься причинить мне боль?
Что-то изменилось в его глазах – едва заметное таяние льда.
– Я солдат, кемейранка, обученный кирилийским ценностям – чести и достоинству. Я полагаю, у вас в Кемейре такие же. Если мы снова будем драться на дуэли, это произойдет не тогда, когда ты закована в цепи, голодна и ранена из-за побоев своего охранника.
Егерь с поразительной точностью опустил лезвие на собственный палец.
Кровь хлынула из пореза, капая на пол. Линн стояла очень тихо, когда егерь прикоснулся окровавленной рукой к ее щеке, шее, грязной одежде.
Он знал. Он знал, что Василий избил бы ее, если бы не увидел на ней следов крови.
Благодарность на мгновение шевельнулась в ее сердце, прежде чем она подавила ее. Этот человек был опасен – он был врагом, угрозой для Аны, если она ему поверит. Он пытался купить ее благосклонность заранее спланированными проявлениями доброты.
Через два дня, в полночь, он придет за ней.
И найдет ее камеру пустой, потому что ее уже давно там не будет.
Руки егеря были нежными, когда он обмазывал ее своей кровью. Но мысли Линн бежали далеко, в ее голове начал формироваться план. Ана сказала ей, что база Красных плащей находится в порту Голдвотер, это было единственное место, которое Линн могла вспомнить, чтобы найти подсказки о местонахождении Аны. Она отправится на юг, на территории, еще не попавшие под влияние Морганьи.
Ее взгляд метнулся к окну в задней части комнаты.
Не имело значения, что там были два толстых стекла из черного камня, а железные прутья стояли на страже, прочные и нерушимые. Не имело значения, что они находились так высоко, что северная тайга казалась бесконечным океаном далеких деревьев.
Там, где находилось окно, находился и выход. Потому что неважно, сколько цепей намотали на нее, неважно, на сколько замков ее заперли, неважно, насколько сильно ее тело было избито, покрыто синяками и сломано, она никогда не забудет, кто она в своем сердце.