Алая лента - стр. 7
Наконец выкройка была нарисована.
– Эй, – шепнула мне женщина напротив. Она была коренастой и с рыхлой кожей. Про себя я назвала ее Лягушкой. – Оставишь мне немного бумажных обрезков?
Она обметывала петли на шерстяном, цвета зеленого яблока, демисезонном пальто. Такое пальто идеально подходит для весны, когда нет уверенности в том, тепло на улице или еще прохладно. У нас во дворе перед домом росла яблоня. Всегда казалось, что пройдет целая вечность, прежде чем цветы превратятся в плоды. В один год плодов на этой яблоне созрело столько, что ее ветки согнулись под грузом, как моя спина, когда я склоняюсь над шитьем. Тогда у нас было в достатке слоеных яблочных пирожков, шарлоток и даже сидра с искристыми пузырьками. Когда началась война, один из соседей и порубил яблоню на дрова. Он сказал, что нашему народу не нужны деревья.
– Немного обрезков? – выдернула меня из воспоминаний Лягушка.
Я огляделась. Разрешается ли здесь прятать и отдавать кому-нибудь обрезки бумаги? Пока я раздумывала над тем, как мне ответить, Лягушка нахмурилась и отвернулась.
Я тяжело сглотнула и крикнула:
– Ножницы! – Голос прозвучал хрипло, и я повторила громче: – Ножницы!
Сцена, которую я видела раньше, повторилась. От стола к столу медленно передавали ножницы. Они оказались стальными и острыми, с широкими ручками. Бабушке бы понравилось.
Я снова сглотнула:
– Булавки?
Очертания коробочки для булавок я заметила раньше в кармане рабочего комбинезона Марты.
Марта подошла и отсчитала двадцать булавок. Я сказала, что этого будет мало. Бабушка всегда говорит, что шелк нужно весь утыкать булавками, чтобы не скользил.
– Ты делаешь платье из шелка? – спросила Марта таким тоном, словно этим я подписала себе смертный приговор. – Не испорти!
Она фыркнула и отошла от стола. Я ей позавидовала. Целая комната людей, вздрагивающих от каждого слова, следующих приказам. Кроме того, приличные туфли и нарядное платье, выглядывающее из-под рабочей одежды, помада на губах. Здесь таких называют капо[1]. Они наделены привилегиями и властью, достаточной властью, чтобы командовать остальными. Оставаться в рамках закона пытались немногие, а в основном это были жестокие люди, похожие на школьных хулиганов, считающих, что издевательства над слабыми делают их лучше. Живи мы в дикой природе, Марта была бы акулой, а все мы – маленькой рыбкой в ее океане.
Судьба рыбешек – быть съеденными. Цель акулы – выжить. Так не лучше ли быть хищником, чем жертвой?
Булавки были слишком толстыми. Не такими булавками-малютками, которыми учила меня пользоваться бабушка при работе с шелком. Потому я не посмела усеять ими всю ткань, чтобы не наделать дыр. За ножницы я тоже взялась не без опаски. Мне всегда нравился звук, с которым они рассекают ткань, и то волнение, которое возникает в процессе. Но на этот раз меня охватил страх. После того как ткань разрезана, ей уже не придашь первоначальный вид, поэтому нужно быть абсолютно уверенным в своем желании доверить ткань этому сверкающему лезвию.