Алая лента - стр. 31
– Лучше закрой их обратно, – сказала я Франсин, – ткани могут испачкаться. Ты же сама понимаешь.
– Да мне наплевать на эти тряпки. Я хочу дышать.
И она выпрямилась во весь рост, но все еще не доставала и сердито посмотрела на меня. Я тоже посмотрела на нее в ответ, сжимая кулаки.
Не знаю, право, чем бы это закончилось, если бы не внезапный собачий лай с улицы и выстрелы. Франсин вздрогнула и быстро закрыла окна.
Я ненавидела момент, когда нужно было сдавать инструменты. «Булавки!» – приказывала Марта, и мы сворачивали работу, чтобы выйти за дверь мастерской и влиться в стада зебр, снующих по унылым улицам Биркенау.
Улицы были прямыми линиями, вдоль которых до самого горизонта тянулись ряды бараков – блоки. Там, где заканчивались бараки, начиналась колючая проволока. У блоков сидели… лежали от истощения полосатые. Некоторые походили на привидения, их тела напоминали догорающие угольки.
После работы я потянула Розу сквозь толпу занимать лучшее место в очереди за супом. Если встать слишком близко к началу очереди, получишь только соленую водичку. Окажешься слишком близко к концу – получишь горелые поскребки со дна кастрюли или еще хуже – ничего. Так что лучше стоять в середине. Здесь даже может попасться немного картофельной шелухи.
Моя бабушка варит такой густой суп, что в нем стоит ложка. Однажды дедушка даже взял нарочно нож и вилку и притворился, что будет резать суп на кусочки.
Мне хотелось надеяться, что дедушка освоился с походами в магазин и следит за тем, чтобы бабушка нормально питалась. Прошлой весной она чувствовала себя не очень хорошо. Может быть, сейчас ей лучше. А долго сидеть без дела она не может. Значит, вскоре ей надоест неумелая стряпня деда, она улизнет из постели прямо на кухню. Шлепнет там дедушку пару раз половником, назовет старым дураком и примется за работу. «Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на болезни», – любит повторять она.
А летом у нас вообще не было ужина. Но порции настолько мизерные, что одной больше, одной меньше – какая разница? Большая! Это было мучительно. Есть хотелось так, что я едва сдерживалась, чтобы не начать жевать ткань, чтобы хоть что-то положить в рот.
В тот день, когда нам не дали ужина, у меня чудовищно разболелась голова, потому что приходилось слишком долго щуриться. Я вручную прошивала крохотные складочки на нижнем белье для одной из офицерских жен. Роза обожгла руку об утюг, и смазать ожог было нечем, поэтому она тоже была подавлена. Лучше бы она плакала или жаловалась, но она продолжала притворяться, что с ней все в порядке.